[Григорій Сковорода. Повне зібрання творів: У 2-х т. — К., 1973. — Т. 1. — С. 282-306.]

Попередня     Головна     Наступна         Примітки

БЕСЂДА 1-Я, ^А
НАРЕЧЕННАЯ OBSERVATORIUM (СІОН)

Лица: Афанасій, Лонгин, Яков, Ермолай, Григорій

Григорій. «Прійдите, взыйдем на гору божію». О бесЂдка! О сад! О время лЂтное! О други мои! Восхищаюсь веселіем, видя вас, моих собесЂдников. «Прійд[ите], взыйд[ем] на гору господню».

Афанасій. Вчера нападала на мене ужаснЂйшая скука и, как пшеничную ниву вихр, колебала. Едва довлЂл отбиться.

Григорій. Блажу тебе, друг мой, радуйся, воине Христов! Сія есть побЂда наша, побеждающая не плоть и кровь людскую, но бЂшенныя мысли и мучительные духи. Они-то суть сЂмя, глава и начало всякія человЂческія злобы / 1₂ /, а власть тмы житейскія, опаляющія душу, мертвых человЂков.

Афанасій. Я вчера не был мертвым, а тЂм-то самым и чувствовал, что сердце мое горестнЂйшим нЂкіим огнем опалялося.

Григорій. Как? Ты вчера не был мертв?.. Не достойно ж я тебе назвал блаженным.

Афанасій. А мне твое слово не понятно.

Григорій. Был ли кто болен? Тот нЂсть болен. А кто был мертв, тот есть уже жив. Как пройшла ночь смерти, так настал день жизни.

Афанасій. Вот тебЂ крючки по закоулкам! А закоулки по крючкам. Кто ли завертЂл закоулок, тот перейшол крючок. Не погнЂвайся, я не пророк и меня твой свиток внутрь не услаждает.

Григорій. О любезный человЂче, коль сладка сердцу моему простота твоя!

Афанасій. Но не сладка гортани моему словеса твоя. Помилуй, бесЂдуй простЂе.

Григорій. Есть, что мнится правым, но существом криво. И есть, что мнится развращенным, но естеством правое. Если закоулок ведет к правотЂ, по концу своему прав есть. / 2₁ / Но косоглазый тот прямик и крючковата есть простота, отверзающая проспективу и архитектурной мост прямо во град лжи. Конец дЂлу судья. Что-то показалось ли тебЂ крючком, что ли?..

^А Primo et novissimo amico meo Andrea Joannidi K[ovalevscio], Domino vice-tribuno proprii fetus ebitionem dono affero. Senex Gregorius de Sabba Skovoroda. [Першому й останньому другові моєму Андрію Івановичу Ковалевському віце-губернаторові витвір власної душі присвячую і дарую. Дідусь Григорій Сковорода, син Сави]. Прим. автора. \283\

Афанасій. Я вчера, слышь, не был мертвым, а днесь жив есмь. Так не достоин ли я ублаженія и твоего сорадованія?

Григорій. Таковаго величанья достоин и буйвол: он тебе здоровЂе и вчера не был мертвым.

Афанасій. По мнЂ изволь, блажи и его: буйволовское блаженство моего не упразднит. Неужель милость божія в одних, точію наших, выгодах ограничилась! «Щедроты его на всЂх дЂлЂх его». И я благодарю ему, что доселЂ есмь жив.

Григорій. Чем ты увЂрен в животЂ твоем?

Афанасій. Раз†ты член секты Пирронскія? А мнЂ в доказательство употребить трость сію?

Григорій. Раз†тЂм, что шатко похаживаешь?

Афанасій. То-то видишь мое тЂлишко, слава богу, котится, как тележка. Ай, дядя!.. / 2₂ /

Григорій. Дядя сестринцу своему не совЂтовал Ђхать в глубоку осень возком, но верхом на свадьбу. Афонька рЂшился Ђхать возком — сам себЂ господин и кучер. В полЂ, средЂ брода, лошак отпрягся, оставив колеснице гонителя во потопЂ вод многих...

Афанасій. Ну! Что стал? Веди далЂе.

Григорій. Не ведется. Афонька с нуждою пЂш добрался до брачного дому, исполнив пословицы: «СпЂшил на обЂд, да и ужина не застал». «Кто спЂшит — насмЂшит». Вот тебЂ твоя телЂжка!

Афанасій. Молодчик твой был вЂтрогон.

Григорій. Старик Афонька с женою своею построили себЂ хатку на льду. В седмый день с полночи пришол, как тать, дождевой поток и стащил их с храминкою в потоп.

Афанасій. Вот разъЂхался с баснями! Все твое доказательство на пустых небылицах.

Григорій. Евангеліе раз†не притчами учит? Забыл ты храмину, дураком основанную на пескЂ? Пусть учит без притчей тот, кто пишет без красок! Знаешь, что скоропись / 3₁ / без красок, а живопись пишет красками. Но во обоих, как в Мойсейской купинЂ, дЂйствует тойжде язык огненный, если только мы сами не лишены онаго языка: «Начаша глаголати стран[ными] языки». Пускай, напримЂр, книжник, сирЂчь муж учоный, напишет сентенцію сію: «БЂс скуки мучит душу».

Без сумнЂнія, сердце его отрыгнуло, а трость его написала слово благое. Но чем лучша трость книжника-скорописца от кисти книжника-живописца, если он невидимое скучных мыслей волнованіе изобразил утопающим человЂком? Он со Іереміею чрез человЂка изобразил душу: «Глубоко сердце человЂку и человЂк есть», а со Ісаіею чрез потоп изъяснил мучительное сердца обуреваніе: «Взволнуются нечистивыи». Таковая приточная рЂчь, ничем не хужа от оной, так ска- \284\зать, безкрасочной речи, напримЂр: «Душа их в злых таяше». Однако ж и сія самая пахнет притчею тающаго от воздушныя теплоты льда, так, как и сіе книги іовскія слово: / 3₂ / «РЂка текущая основаніе их», — дышет сказкою о построенной храминкЂ на льду.

Афанасій. Как вьюн вьется, трудно схватить.

Григорій. Вот, напримЂр, безкрасочное слово — «Вся погибнут». Но коль красно сіе ж самое выразил Исаіа: «Всяка плоть — сЂно». Сноп травы есть то пригожій образ всей гибели. Сам Исаіа, без фигуры, сказал слЂдующее: «Дати плачущим веселіе». Но коль благообразно и краснописно то же он же: «Скочит хромый, аки елень». «Востанут мертвыи». Труп лежащій есть образом души, в унылу отчаянность поверженныя. Тогда она, как стерво, лежит дол в плачевной стужЂ и скрежетЂ, лишена животворящаго теплоты духа и жизненныя проворности. Будьто змій, лютым мразом одебЂлЂвшій там, гдЂ Кавказская гора стЂною своею застЂняет ему спасительный солнечный свЂт. Сія одебЂлЂлость находит тогда, когда в яблонЂ корень и мозг, называемый сердечко, а / 4₁ / во внутренних душевных тайностях тлЂет и увядает тое, от чего все протчее, как дверь, зависит от завЂса. ПрозрЂл сію гнЂздящуюся язву очитый Іереміа: «В тайнЂ восплачется душа ваша». Сих движущихся мертвецов изобразил Осіа зміями: «Полижут персть, аки зміеве, плЂжуще по земли». А Павел от праха возбуждает, как пьяных: «Востани спяй...»

Афанасій. Куда тебе занес дух бурен? Ты заЂхал в невеселу страну и в царство, гдЂ живут: «Яко язвенны, спящіи во гробЂх».

Григорій. А как душевная унылость (можно сказать: Ной и гной) образуется поверженным стервом, так сего ж болвана оживленіем и востаніем на ноги живопишется сердечное веселіе: «Воскреснут мертвыи». Взглянь на востающаго пред Петром Енея! Он ходит и скачет, как елень и как товида, сирЂчь — серна или сайгак: «Востанут сущіи во гробЂх». Знай же, что он сіе говорит о веселіи и слушай: / 4₂ / «Вси земнородныи возрадуются». Не забывай, Афанасій, сея сіраховскія пЂсеньки: «Веселіе сердца — живот человЂку».

Афанасій. Я се каждый день пою. Я веселіе весьма очень люблю. Я тогда только и радостен, когда весел. Люблю пророков, если они одно веселіе нам поют. Не их ли рЂчи нарЂченныи от древних Музами? ^А

Григорій. Так точно. Их пЂніе есть то вЂщаніе веселія. И сіе-то значит еллински: ευαγγέλιον, а затыкающій от сих пЂвцов уши свои нарЂцался ’άμουσος^σ сирЂчь буій,

^А СирЂчь пЂснями. Прим. автора.

σ ’Άμουσος — безпЂсенный, вкуса не имущій. Прим. автора.

безвкус-\285\ный дурень, еврейски — Навал, римски Fatuus... Противный же сему Σοφός ^А, или Philosophus. А пророк — профитіе, сирЂчь просвЂщатель, или звался — Ποιητής, сирЂчь творец.

Афанасій. Ба! Ба! Ты мнЂ божіих пророков подЂлал піитами.

Григорій. Я об орлах, а ты о совах. Не поминай мнЂ обезьян и не дивись, что сатана образ и имя свЂтлаго ангела на себе крадет. Самое имя (Novutus) что значит? Един только пророческій дух провидит. / 5₁ /

Афанасій. Правда, что всяк художник творец и видно, что сіе имя закрытое. Одно только мнЂ не мило в пророках: что их рЂчи для мене суть стропотныя, развращенныя, завитыя, странныя, прямЂе сказать — крутогористыя, окольосныя, заплутанныя, необыкновенныя, кратко сказать — бабья баснь, хлопотный сумозброд, младенческа небыль. Кто может, напримЂр, развязать сіе: «И дЂ же труп, тамо собер[утся] орлы?» Если ж оно простое — кто премудр не заткнет ноздрей от смрада стерва сего? Фивейская уродливая Сфинга мучила древне египтян, а нынЂ вЂшает на страсть души наши іерусалимская красавица Маріам. Вселенная, пробождаема востріем Іефтаевых пик, бЂсится от болЂзни и, ярясь, вопіет: «ДоколЂ вземлеши души наши?»

Григорій. Нетопыр вопрошал птенцов: для чего вы не любите лЂтать ночью? А ты для чего не любиш днем — спросили горличищ и голубя. МнЂ воспящает причина достаточная, — отвЂчает темная птица: / 5₂ / мое око не родилось терпЂть свЂта; а наше око — тмы, — улыбнувшись, сказали чистыя птицы.

Афанасій. Замолк? Бай далЂе.

Григорій. Иностранцы вошли в дом Соломонов. Услаждались, взирая на безчисленные образы безцЂнного богатства. СлЂпый с них, ощупывая фигуру золотого льва, уязвил острЂйшими его зубами сам свою руку. Гости, исшед из дому, воскликнули: «Коль возлюбленный дом и горницы твоя, сыне Давидов! Сам господь сотворил оныя». «А я изшел из чертогов уявленным», — вскричал слЂпый. «Мы видЂли, как ты то жезлом, то руками щупал», — сказали очитые. Осязать и касаться есть язва и смерть, а взирать и понять есть сладость и неизреченное чудо.

Афанасій. Опять ты возвратился на свои балясы?

Григорій. Прости мнЂ, друг мой, люблю притчи.

Афанасій. К чему ж ты приточил притчи твои? Вить притча есть баляс, баснь, пустошь.

^А Σοφός — вкус имущій. Σοφία — значит вкус. Прим. автора.

Григорій. Слышал ты пророческих рЂчей фигуры. Фи-\286\гура, образ, притча, баляс есть то же, / 6₁ / но сіи балясы суть то же, что зерцало. Весь дом Соломонов, вся библіа наполнена ими.

Афанасій. Если так — всуе защищаешь красавицу твою библію, нечево на ее зЂвать.

Григорій. Для чего ж ты зЂваеш в зеркало?

Афанасій. К чему ж зЂвать на біблію, когда в ней голые балясы? А зеркало дЂло иное.

Григорій. Как иное, если оно есть та же пустошь. Раз†тебЂ не довелось быть в хрустальных фабриках? Оно есть пепел.

Афанасій. Пепел, но прозрачный. Он меня веселит. Я в нем вижу самаго себя. А всяк сам себЂ миляе всего.

Григорій. О плЂненный твоим болваном, Нарцыссе! Мило тебЂ в источник и в прозрачный пепел зЂвать на гибельный твой кумир, а не сносно смотрЂть во священныя библейныя воды, дабы узрЂть в богозданных сих пророческих зерцалах радость и веселіе, и услышать преславныя сладости благовЂстіе: «Днесь спасеніе дому сему бысть». Повернись направо, слЂпец, выглянь из бесЂдки на небеса, скажи мнЂ, что ли видиш? / 6₂ /

Афанасій. Я ничево не вижу. Облака вижу, а облак есть то морская пара и ничто.

Григорій. О нетопыр, взглянь с примЂтою! Будь твое око орлее и голубиное! Да избодет твое вечернее око вран соломоновскій!

Афанасій. А! А! Вот она красавица — в восточном облакЂ радуга! Вижу ее: «Коль прекрасна сіяніем своим!»

Григорій. НынЂ ж скажи мнЂ, что видиш? Конечно, в пустом не пустошь же видиш.

Афанасій. Радугу вижу, а чем она и что ли такое она есть — город или село, по пословицЂ: «Не знаю, бог весть...» Знаю, что сей лук благокруглый, облачный, испещренный называют дугою, раем, райком, радостною дугою и радугою.

Григорій. В индЂйских горах путешествовали европейцы. Найшли кожаной мЂх с хлЂбами и такое же судно с вином. Потом, пришед над пропасть, усмотрЂли по другую сторону что-то черное, лежащее на дорогЂ. «Авось еще бог даст хлЂб, — вскричал один, — я вижу мЂшище». «Провались такой мЂшище, — спорил другой, я боюсь: то звЂрище». / 7₁ / «Кой звЂрище? Клянусь вам: то огорЂлый пнище!» Четвертый сказал: «То город». Пятый вопіял: «То село...» Так-то и ты видиш, а что ли такое оно — не знаеш.

Афанасій. Который же с них отгадал?

Григорій. РЂшил гаданіе послЂдній.

Афанасій. Ну, пошол, вріош! \287\

Григорій. Точно село. Они всЂ там посЂли.

Афанасій. И один не спасся?

Григорій. Один из 7 одобрил древнюю пословицу: «Боязливаго сына матерЂ ридать нечево».

Афанасій. Кая ж пагуба их погубила?

Григорій. Дурной взор и дурна прозорливость. Как только взодрались на онпол бездны, так всЂх их в смерть перемучил индЂйскій дракон.

Афанасій. Видно, что сіи прозорливцы имЂли рабское Ліино око, а не Ревеккин пригожій взор и не Лукина, товарища Клеопы. Фигурненькій ты выточил балясик, право... Да к чему же ты его приточил?

Григорій. К твоим очам на очки. / 7₂ /

Афанасій. А мнЂ на что твои очки? Я и без них вижу.

Григорій. Видиш так, как по заходЂ солнца курица: чем больше зЂвает, тЂм менЂе видит. Должно зрЂть, узрЂть и прозрЂть, ощупать и придумать, повидать и догадаться. Красочная тЂнь встрЂчает твой взгляд, а мечтанье да блистает во твой ум, наружность шибает в глаз, а из нея спирт да мечется в твой разум. Видишь слЂд — вздумай зайца, болванЂет предмет — умствуй, куда он ведет, смотриш на портрет — помяни царя, глядиш в зеркало — вспомни твой болван — он позади тебе, а видиш его тЂнь. Пред очима твоими благокруглый радуги лук, а за спиною у тебе царь небесных кругов — солнце. На прекрасную его во облакЂ, как в чистом источникЂ, тЂнь гляди внЂшним взором, а на животворящее и спасительное его сіяніе взирай умным оком. Чистый ум есть то же солнце. Его праволучныя стрЂлы прямо ударяют в лице окиана, а самое их жало, уклоняясь от лица морского, косвенно бодет. ИмЂть иную, / 8₁ / сіе-то значит блюсти и примЂчать. Видим и осязаем в наличности, а примЂчаем и обладаем в сердцЂ. Таков человЂк есть точный обсерватор, а жизни его поле есть то обсерваторіум. Вон гдЂ один тебЂ обсерватор! Взглянь: «На стражЂ моей стану».

Афанасій. О, голубчик мой! О, мой кум Аввакум! Воистину люблю его. Конечно, он что-то не подлое примЂчает на стражЂ своей. Скажи мнЂ, мой прозорливец, куда смотрит и что то видит пророческое око твое?

Григорій. Не шали, Афанасій, не мЂшай ему смотрЂть, пускай себЂ забавляется.

Афанасій. Вот, а мы что? Пускай же и нам покажет го, что видит. Так ли, друг мой Лонгин? А Ермолай наш дрЂмлет. Слышь, Ермолай! Востани спяй! ДрЂмая, как курица, пуще не усмотриш.

Лонгин. Пожалуй не шуми, я не сплю, я все слышу.

Афанасій. Ермолай дрЂмлет, а ты глубоко задумался и:то же, что спиш. Вить я не тебе бужу. Однак и ты обрдрись. \288\ Давай перейдем до пророка! / 8₂ / Доколь нам быть печальными? «Прейдем до Вифлеема».

Яков. Постой, Афанасій, постой, не спЂши!

Афанасій. Иду рыбы ловити.

Яков. Не забудь же торбы взяти.

Афанасій. Ба! Друг мой, гдЂ ты взялся? Глас твой возвеселил мене.

Яков. Я вашу всю бесЂду до одной нитки слышал под яблонею, а твоим рЂчам смЂялся.

Афанасій. Люблю, что смЂялся. Я плакать не люблю.

Яков. Куда ты поднимаешь крила летЂть?

Афанасій. А вон гдЂ видиш на горЂ пророк!

Яков. ГдЂ тебЂ пророк? То пасет овцы пастырь из Рыбенс-Дорфа. О простак! Или ты шут, или младенец.

Афанасій. О когда бы мнЂ быть оным младенцем! «Открыл еси ты младенцем».

Яков. Раз†ты не слыхал мудраго онаго слова: «Не мЂсто святит человЂка»?

Афанасій. Слыхал, да не вздумалось.

Яков. Поплови во Іерусалим, вніиди / 9₁ / в палаты Соломоновскія, проберись в самый Давір — храм его, вздерись хоть на Фавор, хоть на Галилею, хоть на Синай. Водворись в вертепЂ Вифлеемском, или при СилоамЂ, или над Іорданом, вселися здЂсь в пророческія келіи, питайся с ними бобами, не пій вина и сікеры, яждь хлЂб и воду в мЂру, надЂнь Іліину мантію и сандаліа, опояшись Іереміиным чресленником, размЂрь Іерусалимскій храм со Іезекіилем, разочти с Даніилом крючки седмин его, стань казначеем при ХристЂ, одЂнься в кафтан его и спи в нем, и обЂдай, и вечеряй вмЂстЂ, наложи на себе Петровы и Павловы узы, раздЂли море, возврати рЂки, воскреси мертвых. Каждую неделю дЂйствуй над собою седмину церковных церемоній. Если можеш вознесися выспрь к денницЂ, сядь на радугЂ судіею, займи для себе / 9₂ / чертоги в СолнцЂ и ЛунЂ. Оставь всю ветошь под Солнцем, взлети к новостям с орлами, воспяти небесным кругам теченіе с Навином, повели вЂтренным волненіям и протч. и протч. А я при всЂх сих знаменіях и чудесах твоих воспою в честь твою соломоновскую пЂсеньку: «Суета суетствій» или сію гамаліевскую:

Буря море раздымает,

ВЂтер волны...

Если не процвЂтет в душЂ твоей оное понятіе, кое обитало в сердцЂ Мойсея и Иліи, и того единаго мужа, с кЂм они ведут свою на ФаворЂ бесЂду, если для тебе не понятен и не примЂтен, а посему и не вкусен оный исход, сирЂчь центр и мЂть, куда бЂет от чистаго их сердца дух правды, как из \289\ облака праволучная стрЂла молніина. Ей, воспою тебЂ: «Всяческая суета».

Афанасій. Однак я иду до пророка. НигдЂ он от мене не скроется. / 10₁ /

Яков. Вот тебЂ без соли и уксусу салата! Скажи мнЂ, невкусный шут, что то есть пророк?

Афанасій. Пророк есть человЂк очитый.

Яков. Вить же ты ни человЂка, ни пророка не найдеш.

Афанасій. Будьто велика фигура найтить человЂка.

Яков. Очень велика фигура и ты, вмЂсто очитаго, попадешь на слЂпца, а вмЂсто человЂка, на его скотину. Исполниш пословицу: «Ђхал в Казань, да заЂхал в РЂзань».

Афанасій. Фу! На то будет у нас перебор.

Яков. Как может имЂть перебор слЂпец, а омраченный найтить просвЂщеннаго?

Афанасій. Вріош, Якуша, я с очима.

Яков. Да откуду же у тебе человЂеческое око? Вить человЂческим оком есть сам бог.

Афанасій. Так раз†ж у мене 2 боги во лбу? Куда ты, брат, заЂхал? Бог с тобою!

Яков. А я молюся, чтоб он и с тобою так был, как есть уже со мною.

Афанасій. Кошелек пустой, нечево дать на молитвы. Да ты же, брат, и не поп. / 10₂ /

Яков. О друг мой! Не было б мнЂ от тебе сладчайшія мзды, как если бы я до того домолился, дабы исполнилось на тебЂ желаніе, сирЂчь молитва просвЂщеннаго и радостотворными очима взирающаго и вопіющаго Исаіи: «СвЂтися, свЂтися Іерус[алиме]». «Се тма покрыет землю». «На тебЂ же явится господь и слова его...»

Афанасій. Ну полно с пророчьими лоскутками! Много вас таких ветошников и лоскутошивателей, а скажи мнЂ только тое, о чем пророки пишут?

Яков. То же, что евангелисты о едином человЂкЂ.

Афанасій. Так выплутайся же ты мнЂ из сего узла: для чего мнЂ нельзя найтить человЂка?

Яков. Фу, для того, что не знаеш, что то есть человЂк. Не узнав прежде, что значит адамант, ни с фонаром, ни с очками не найдеш, хоть он есть в гноищЂ твоем. Ну! Найди мнЂ, если скажу, что в домикЂ твоем есть амбра.

Афанасій. А бог ее вЂсть амбра или умбра.

Яков. Э! Не умбра, но амбра. / 11₁ /

Афанасій. Амбра твоя что значит — не знаю. Сіи города мнЂ совсЂм не знакомы, а человЂка знаю, перевидал я их один, другой... 1 000 000.

Яков. Видал и зЂвал, но не увидЂл и не знаеш.

Афанасій. Я и тебе вижу и знаю. \290\

Яков. От рожденія ты не видал и не знаеш мене.

Афанасій. Или шутиш, или ты впал в обморок.

Яков. Что-то запахло тебЂ обмороком?

Афанасій. И мою голову поразил ты мраком твоим.

Яков. Я, Яков, есмь человЂк. А ты человЂка не знаеш, посему и не видиш. ГдЂ ж тебЂ обморок?

Афанасій. О человЂче! Когда бы ты в голо†моей не потушил останков свЂта молитвами твоими! Ты мнЂ наскажеш, и до того уже доходит, что у мене ни очей, ни ушей, ни рук, ни ног не бывало.

Яков. Да только ли рук и ног? Ты весь ничтоже, ты умбра, ты тЂнь не исповЂдующаяся: «Господи, человЂка не имам?»

Афанасій. Почему же я несть человЂк?

Яков. Может ли быть человЂком то, что ничтоже?

Афанасій. Как же я есмь ничтоже твое?

Яков. Скажи ж мнЂ, почему есть ничтожеством дым, пар, тЂнь? / 11₂ /

Афанасій. Кая ж вина лишила мене человЂчества?

Яков. Тая, что ты не искал.

Афанасій. Ане искал почему?

Яков. А почему не ищеш амбры?

Афанасій. Есть ли она и что то есть она, не знаю.

Яков. Не вЂруяй о естест†человЂка, не ищет его, не обретает и не вЂсть его.

Афанасій. Как же протчіе люди? Раз†не разумЂют? Всегда им человЂк во устах.

Яков. ВсЂ бесЂдуют о всем, но не всЂ знатоки. Бредут вслЂд владЂющія моды, как овцы. А человЂк разумЂет путь свой.

Афанасій. И так они слабо знают и дурно видят?

Яков. Так как ты и тЂм же оком. Но что тебЂ до людей? «Знай себе...» Довольно про тебе. ТЂм мы не знаем себе, что всю жизнь любопытствуем в людях. Осудливое око наше дома слЂпотствует, а зЂвая на улицы, простирает луч свой во внутренность сосЂдских стЂн, приникнув в самое их пищное блюдо и в самый горящій в спальнЂ их ночной свЂтильник. Отсюду / 12₁ / критическія бесЂды. Богатые столы во всЂ колокола повсюду звонят осужденіем. Кая польза любопытно зЂвать и цЂнить путь побочных путников, а презирать, без наблюденія, ведущую нас стезю? Отсюду заблужденіе, проступка, преткновеніе и паденіе. Что пособит знать, по сколько очей во лбу имЂют жители лунные и дозеваться чрез всепрехвальнЂйшее штекляное око до чернЂющих в ЛунЂ пятен, если наша зЂница дома не прозорна? Кто дома слЂп, тот и в гостях; и кто в своей горницЂ не порядочен, тот на рынкЂ пуще не исправен. Если ж ты дома слЂп, а в людях очит, \291\ знай притчу: «Врачу, сам прежде исцЂлись!» Не твое то, но чужое око, что не тебЂ служит. Чучел тот, не мудрец, что не прежде учит сам себе. Лжемонета всегда по рынкЂ бродит, дома пуще опасна. Знай себе. ТЂм-то не разумЂем и библіи, что не знаем себе. Она-то есть вселенская лампада, огненная Фарійская вежа для мореплавающія / 12₂ / жизни нашей. Она-то есть: «Друг вЂрен, кров крЂпок...» ОбрЂтый же его, обрЂте сокровище. Но когда на домашней нашей стезЂ о бревно претыкаемся, тогда и на улицах друга нашего, нас, по лицу судящих лицемЂров, самая мЂлочная соблазняет щепка: заплутываемся, как кровожадная муха, в пагубную паучину плотских дум, подло ползущаго сердца нашего; падаем в сЂть и мрежу не чистых уст наших; погрязаем, как олово, в потопЂ лстиваго языка; погибаем вЂчно в священнейшем сем лабиринтЂ, не достойны вкусить сладчайшія оныя пасхи: «Един есмь аз, дондеже прейду». Возвратися ж в дом твой, о буйный человЂче! Выйди вон из тебе дух пытливый, а сам изыйди из лика у Павла намЂченных жен оплазивых. Очисти свою прежде горницу, сыщи внутрь себе свЂт, тогда найдеш и библейным ссором погребенную драхму. Стань на собственной твоей стражЂ с Аввакумом: / 13₁ / «На стражЂ моей стану». Слыш ушима! На стражЂ моей, а не чуждей: «Знай себе, довлЂет за тебе».

Афанасій. Не без толку ты наврал. Но только тое для моих зубов терпким и жестоким кажется, будьто я даже и сам себе не знаю.

Яков. Не уповай на твое знаніе, а рЂчи пророков почи-тай не пустыми. Не все то ложное, что тебЂ не понятое. Вздором тебЂ кажется тЂм, что не разумЂеш. Не кичись твоею прозорливостью. Вспомни индЂйских путников: чем кто глупЂе, тЂм гордЂе и самолюбнЂе. ПовЂрь, что не из дура родилось Іереміино слово: «ВоззрЂх и се не бЂ человЂка... и не видЂх мужа».

Афанасій. Раз†ж около его людей не было?

Яков. А гдЂ ж сей твари нЂт? Но они были умбра, или тЂнь, а не прямые люди.

Афанасій. Почему же они тЂнь? / 13₂ /

Яков. Потому что они тма. Они не знали, так как и ты, человЂка, ухватився, чрез слЂпоту свою, не за человЂка, но за обманьчиву тЂнь его, а сей-то человЂк — лож, отвел их от истиннаго.

Афанасій. Изъясни мнЂ, как ухватились за тЂнь?

Яков. Вить ты тЂнь разумЂеш. Если купуеш сад, плотиш деньги за яблоню, не за тЂнь? Не безумен ли, кто яблоню мЂняет на тЂнь? Вить ты слыхал басню: пес, пловучи хватал на водЂ тЂнь от мяса, через то из уст прямый кус выпустил, а поток унес. В сію то мЂть Діоген, в полдень с фонарем \292\ ищучи человЂка, когда отозвалась людская смЂсь: «А мы ж, де, раз†не люди?», — отвЂчал: «Вы собаки...»

Афанасій. Пожалуй, не примЂшивай к предитечЂ и к пророкам божіим Діогенишка. Иное дЂло пророк, иное философишка.

Яков. Имя есть тоже — пророк и философ. Но не суди лица, суди слово его. Сам Христос сих, сыдящих во тмЂ и сЂни смертнЂй, называет псами. Не хорошо, де, отнять / 14₁ / хлЂб чадом и «поврещи псом». А кои ухватились не за тЂнь, но за прямого человЂка: «Даде им область чады божіими быти».

Афанасій. Ну! Быть так. Пускай сіи песіи люде хватаются за тЂнь человЂчу, как за лжемонету. Но сами же, однак, они суть человЂки, люди почотные, а не мертвая тЂнь.

Яков. СЂнь стЂни мила, а ночь тмЂ люба. Сродное к сродному склонно, а прилипчивоет обое сливает в ту же смЂсь. И сам ты таков, каково то, что любиш и объемлеш. Любляй тму: сам еси тма и сын тмы.

Афанасій. А! А! чувствует нос мой кадильницу твою. Туда ты завЂял, что и я есмь тЂнь? НЂт, Якуша! Я тЂни не ловлю.

Яков. Я давича еще сказал, что ты одна еси от сих безчисленных, земный клуб обременяющих, мертвых тЂней, коим предитеча и весь пророческій лик точным сидЂлцам адским благовЂствует истиннаго человЂка. Безуміе есть в 1000-чу крат тяжелЂе свинцу. Самая тяжчайшая глупость образуется сими / 14₂ / сына Амосова словами: «ОдебелЂ сердце их, тяжко ушима слышать». Сіе тяжкосердіе, сирЂчь, долой садящеесь, усыреннаго и грубаго сердца, мыслей его дрождіе, в самый центр земный погрязает, как олово, откуду тебе выдрать никак невозможно. Сердце твое, возлюбившее суетную ложь и лживую гибель тЂни человЂчія, — кто силен поднять из бездн земных, дабы выскочить могло на гору воскресенія и узрЂть цЂломудренным взором блаженного онаго, на сЂдалищЂ губителей не сЂвшаго, Давидова мужа? «Удиви господь преподобнаго своего». Шатайся ж, гони вЂтры, люби суету, ищи лжи, хватай тЂнь, печися, мучься, жгись.

Афанасій. О мучиш мене, паче египетскія гадательныя оныя льво-дЂвы! Низвергаеш в центр земли, садиш в преисподнюю ада, связуеш нерЂшимыми узами гаданій, а я, хоть не Сампсон и не рЂшительный оный предревній Эдып, однак доселЂ нахожусь пред тобою, Якуша, и волен, и не связан, по пословицЂ: / 15₁ / «МЂхом пугаеш».

Яков. Кто дурак, тот и во ІерусалимЂ глуп, а кто слЂп, тому вездЂ ночь. Если ты тЂнь — вездЂ для тебе ад.

Афанасій. Право ты, друг, забавен, люблю тебе. Можеш и о враках рЂчь весть трагедіално. Вижу, что твой хра- \293\нитель есть то ангел витыйства. ТебЂ-то дано, как притча есть: «Ex musca elephantem», «Ex cloaca aream». Скажу напрямик: из кота кита, а из нужника создать Сіон.

Яков. Как хотиш ругайся и шпыняй, а я со Исаіею: «Яко лас товица, тако возопію и яко голуб, тако поучуся».

Афанасій. Вот нашол громогласну птицу! Раз†она твоему пророку лебедем показалась? А тчоего голуба курица никак не глупЂе.

Яков. О кожаный мЂх? «Да избодет вран ругающееся отцу око твое!». / 15₂ /

Афанасій. Ты, как сам странными и крутыми дышеш мыслями, так и единомысленники твои, дикія думы, странным отрыгают языком. Сказать притчею: «По губам салата».

Яков. А не то же ли поет и твой пророк Горатій: «Porticibus, non judiciis utere vulgi». По мосту-мосточку с народом ходи, а по разуму его себе не веди.

Болен вкус твой, тЂм дурен и суд твой. Чувствуй же, что мудрых дум дичина состоит в том, чем она отстоит от бродящих по стогнам и торжищам, дрожджей мірскаго повЂрія. И гаразда скорЂе встрЂтишся на улицах с глинкою, неж с алмазом. Многіе ли из людей могут похвалиться: «ВЂм человша, когда сам человЂк жалЂет о себЂ: «Возглядах и небЂ знаяй мене?» ВсЂ устремили взор на мертвость и лжу. / 16₁ / «Воззрят нань, его же прободоша». А на сердце им никогда не всходит оный: «Коеж не сокрушится от него, род же его кто исповЂст?»

Афанасій. Ну, добро, быть так! Но за что ты мене назвал кожаным мЂхом?

Яков. Ты не только мЂх, но чучел и идол поля Деирскаго, поругавшійся божію пророку.

Афанасій. Но прежде выправься: как я мЂх?

Яков. Видал ли ты деревенску маску, что зовут кобыла?

Афанасій. Знаю, в ней ловлят тетерваков. Что же?

Яков. Ну! Если бы в таких масках 1000 человЂк на смотр твой пришла и пройшла, — можно ли сказать, что ты был им инспектор или обсерватор?

Афанасій. Кто исправно носит кобылу — можно видЂть, но кто он внутрь есть и каков человЂк — почему знать? Ври далЂе.

Яков. К чему же далЂе? Уже видиш, что ты не точію мЂх, но чучела и болван. / 16₂ /

Афанасій. Вот тебЂ на! За кой грЂх?

Яков. За тот, что ты, всЂх видЂнных тобою в жизни человЂков, одну точію на них кожу видЂл и плоть, а плоть есть идол, сирЂчь видимость; видимость же есть то мертвая крыша, закрывающая внутрь истиннаго онаго человЂка: «Положи тму, закров свой». «Се сей стоит за стЂною нашею». \294\ «Посреди Вас стоит, его же не вЂсте». «Слыши, Израилю! Господь бог твой посреди тебе». Видиш, что и человЂк твой, и ты с ним — кожаной, дряхлой, мертв, прах, тЂнь... еси: «Каков перстный, таковы и...»

Афанасій. Вот он куда выЂхал!

Яков. Собери не только всЂх видЂнных, но всего земнаго, если можеш и луннаго шара людей, свяжи в один сноп, закрой им, будьто колосы, головы, смотри на подошвы их тысячу лЂт, надЂнь очки, прибавь прозорливое штекло, / 17₁ / зЂвай, — ничево не увидиш, кромЂ соломы оной: «Всяка плоть сЂно». А я, в пбхвалу твоей прозорливости, воспою: «Мудраго очи его во гла†его, очи же безумных на концах земли».

Афанасій. Что ты, взбЂсился, что ли? Я людям никогда не заглядывал в подошвы, а око мое сидит в голо†моей.

Яков. Что ты, пень, что ли? Раз†свинное око не в голо†ея? Чувствуеш ли, что голова есть болван? Сей болван, как начальною частю есть своего болвана, так у пророков значит невидимую во всякой плоти, господствующую в ней силу ея и начальство. А хвост, подошва, пята есть фигурою праха, половы, отрубов, дрожей, и что только есть грубое, подлое и дебелое во всякой твори, как бурда, брага, сыр, грязь и протч. Тоже бы значило, когда бы Соломон сказал и так: «Очи безумных на хвостах земли». Когда слышиш сіе: «Блюсти будеш его пяту», разумЂй так: будеш обсерватор наружній, из числа тЂх: «Осяжут, яко слЂпіи стЂну». «Полижут персть, аки зміеве, плЂжуще по земли». / 17₂ / Враги истиннаго человЂка: «Врази его персть полижут». «Смерть упасет их», ядущих плоды смертныя плоти, горькую и гладкую тЂнь гибельныя смоковницы, минувших самое древо райское: «Взалчут на вечер...»

Когда слышиш: «Испіють вси грЂшныи земли дрождіе», разумЂй, что устранившіеся и бродящіе по окольным околицам и наружным городским ругам, шатающіеся по концам и хвостам с евангельским бЂсным по пустым мЂстам, по распутіям внЂ селеній и гробовищам имущіе скотское, и женское оное разсужденіе: «Души мужей, женам подобных, взалчут». ВсЂ сіи, ей, не вкусят сладчайшія оныя, сына царева, вечери: «Не имам пити... Дондеже пію новое вино в царст[віи] неб[есном]». ВсЂ сіи содомляне толпятся под вечер в дом Лотов к ангелам, но не входят, а только извнЂ обходят по калугам, окружающе стЂны града: алчны и жаждны, труждающіеся и обремененны. Главная вина сему есть подлая и прегрубая, тяжелЂе олова, а грубЂе сыра, тяжесть сердца их. / 18₁ / Погрязают сынове сіи тяжкосердые, как олово. «Глава окруженія их, труд умен их». «Усырися, яко млеко, сердце их». О Исаіе! «УвЂждь, яко пепел, сердце их, и прелыцаются». «Вскую любите суету и ищите лжи?» «Вкусите и видите». \295\ «Яко удиви господь преподобнаго своего». «Возведите очи ваши...»

Что ж ты, друг мой, думаеш? Ты все, как слЂпый содомлянин, одно осязаеш. Всяка тлЂнь есть то одно. Очувствуйся. Мертв еси. Привязался ты к твоему трупу, ни о чем сверх его не помышляя. Одно, а не двое, в себЂ видиш и, к сему прилЂпляясь, исполняеш пословицу: «Глуп, кто двое насчитать не знает». Глядиш зеркало, не думая про себе. Взираеш на тЂнь, не помня яблони самой, смотриш на слЂд, а не вздумаеш про льва, куда сей слЂд ведет? ЗЂваеш на радугу, а не памятуеш о солнце, образуемом красками ея. Сіе значит: одно пустое в себЂ видЂть, а посему и не разумЂть, и не знать себе, самаго себе. / 18₂ / РазумЂть же — значит: сверх виднаго предмета провидЂть умом нЂчтось не видное, обЂтованное видным: «Восклонитеся и видете...» Сіе-то есть хранить, наблюдать, примЂчать, сирЂчь при извЂстном понять безвЂстное, а с предстоящаго, будьто с высокой горы, умный луч, как праволучную стрЂлу в мЂть, метать в отдаленную тайность... Отсюда родилось слово символ. Вот что значит взойти на Сіон, на соломоновскую вооруженну вежу, стоять на стражЂ с Аввакумом и быть обсерватором. Так то блистает, как солнце, и как праволучныя стрЂлы молніины, ум праведных, имущих души своя в руцЂ божіей, — и не прикоснется им мука. Они, как искры по стеблію, чрез всю, угльми их опустошаемую тЂнь, текут, возлЂтают и возносятся к вЂчному, как стрЂлы силнаго изощренны, вооружившія столп Давидов, в тулЂ тЂла тлЂннаго сокровенныя. Сіи божественные сердца и души воскрилився посребренными оными, Ноевой голубицы крилами: «Крила ея, крила огня», и выспрь в чертог вЂчности устремляясь, орлим... ¹ / 19₁ /

Афанасій. Ей!.. \296\

БЕСЂДА 2-я,
НАРЕЧЕННАЯ OBSERVATORIUM SPECULA (еврейски — Сіон)

Что есть истинное блаженство? На чем оно твердо стоит?

Конечно, камень оный есть великий, дивный и един.

Лица: Афанасій, Яков, Ермолай, Лонгин, Григорій

Афанасій. Скажи мнЂ, Григорій, для чего еллины назвали блаженство ευδαιμονία, сирЂчь благоразуміе, а блаженнаго — εύδαιμων?

Григорій. Ты ж мнЂ скажи, для чего евреи назвали оное ж свЂтом? Оно не солнце. «Возсіяет вам, боящимся имене моего, солнце правды...» (Малах[ія]). / 19₂ /

Афанасій. Не для того ли, что умное око, как свЂт и фонарь во тмЂ, предводительствует нам, когда блаженства ищем? А всякое сумнЂніе и невЂжество есть то тма.

Яков. Умное око есть нам вожд во всЂх дЂлах. Неужели хорошая скриница и табакера наречется у тебе свЂт и благоразуміе?

Григорій. Δαίμων, или даймон, или демон значит дух вЂдЂнія. Каждый же человек состоит из двоих, противостоящих себЂ и борющихся начал, или естеств: из горняго и подлаго, сирЂчь из вЂчности и тлЂнія. Посему в каждом живут два демоны или ангелы, сирЂчь вЂстники и посланники своих царей: ангел благій и злый, хранитель и губитель, мирный и мятежный, свЂтлый и темный... Справтеся, о други мои, с собою, / 20₁ / загляньте внутрь себе. Ей, сказую вам — увидите тайную борбу двоих мысленных воинств, найпаче при начинаніи важнаго дЂла. Вникните только и возникните на думное сердца вашего поле, всЂх окианов и всяких небес пространнЂйшее. В един час коликія тысячи перелЂтывают пернатых, и молніи быстрЂйших дум ваших во всЂ концы вселенныя, и во всю поднебесную пресмыкающихся? НЂт дЂла, ни самаго мЂлочнаго дЂйствія, коему бы не были они началом и сЂменем. ГорнЂе духов ополченіе немолчно вопіет: «Ктоо, яко бог?» «Всяка плоть сЂно, и ничто же». «Дух животворит глагол божій». «Внял ли еси рабу моему Іову?» «Ты еси Христос, сын бога живаго...» А долнее в безднЂ сердечной противорЂчит: «НЂсть бог». «Плоть и кровь все животворит». / 20₂ / «Туне ли чтит Іов бога?» «Доходы то дЂлают». «Христос льстит народы...» ОбЂ сіи арміи, как потоки от источников, зависят от таковых же, двоих своих начал: горняго и долняго, от духа и плоти, от бога и сатаны ^А,

^А От отца истины и от отца лжи. Прим. автора.

от Христа и Анти-\297\христа. Великая и благая дума есть то главный ангел, вЂсть благая, совЂт прав, уста премудрая, язык новоогненный, благовЂстіе мира, глагол живота, сЂмя благословенное, слово спасительное и напротив того. Теперь скажи, Афанасій, борются ли твои мысли?

Афанасій. Ей, отгадал ты! Одна мысль вопіет во мнЂ, или скажу с пророком Захаріею: «Ангел, глаголяй во мнЂ». Новое, не полезное возвЂщает Сковорода. / 21₁ / А непріязненный ангел хитро противорЂчит и шепчет, как ЕвЂ, вот что: «Тонко черезчур прядет, не годится на рубаху паучина». Я же во Исаіи недавно читал сіе: «Постав паучиный ткут...» И не будет, де им во одЂяніе. Говорит о вЂтрогонах, поучающихся тщетным, а презрЂвших полезная. И подлинно: «ЛЂта наши, яко паучина».

Яков Ябедник из тЂх же законов, как змій и.з тЂх же цвЂтов не мед, но яд высосает; а діавол в той же библіи весь вкус от своего чрева, как паук паучину из собственнаго своего брюха, тончайше и глаже шелка, ведет, а не от божіего духа, как министр Лжехриста, а не законнаго царя, коего верховный благовЂстник вот чем хвалится: «Мы же ум Христов имамы». / 21₂ /

Лонгин. И я чувствую моих духов борбу.

Ермолай. А во мнЂ таков же спор тайно шумит.

Яков. Сіе и дивно, и не дивно. Дивно, что мало кто усердствует заглядать внутрь, испытывать и узнавать себе. А не дивно потому, что непрерывная сія брань в каждом, до единаго, сердцЂ не усыпает. Во мнЂ самом сердечный избыток или неисчерпаемый родник от самаго рождества моего не родил ни слова, ни дЂла, чтоб начинанію его преисподних духов с небесными силами брань не предиграла, так, как на небЂ борющихся вЂтров шум предваряет грядущую весну. Сіе мнЂ примЂтно не было в юношеских лЂтЂх. Буйныя мои мысли презирали оную притчу: «Всяк ЕремЂй про себя разумЂй». / 22₁ / Странныя рЂдкости и вЂтренныя новости отманывали их от вкуса, как оныя, так и сея общенародныя рЂчи: «Харош Дон, но что лучше, как свой дом?» Казалось, что в домЂ моем всЂ для мене равно пріятели. А мнЂ и на ум не всходило оное евангелское: «Враги человЂку домашніи его». Наконец, усиливаясь, как пожар, в тЂлесном домишкЂ моем, нестройность буйности расточенных по безпутіям мыслей, будьто южный вЂтер потоки, собрала во едино, а мнЂ на память и во увагу привела, реченное оное к исцЂлЂвшему бЂсноватому, слово Христово: «Возвратися в дом твой». От ;того начала благоденствія моего весна возсіяла. И так, слово твое, Григорій, и дивно, и не дивно, и новое, и древнее, и рЂдкое, и общее. Однак благая во мнЂ дума или скажу с патрі- \298\архом Исааком: «Ангел мой похваляет слово твое, а клеветник нЂм». / 22₂ /

Ермолай. Ангел твой, о друг ты мой, Яков: «Иже тя сохраняет от всякаго зла», не прельщается, похваляя древнюю новость и новую древность. Все то не великое, что не заключает в себЂ купно древности и новости. Если во времена соломоновскія не Ђдали грибов, а нынЂ востал изобрЂтатель оных, сіе не великое, яко не древнее, а не древнее потому, что без сего люди живали древле блаженно. Что древнЂе, как премудрость, истина, бог? ВсЂ дЂла не для всЂх, а сіе — всЂм временам, странам и людям столько для каждаго нужное, сколько для корабля компас и кормило, а для путника Товіи — наставник Рафаил. Премудрость чувствует вкус во всесладчайшей истинЂ, а истина сокрылась в богЂ и бог в ней. / 23₁ / Сей есть един краеуголный камень для всЂх зиждущих храм блаженства, и премудрая симметріа для строющих ковчег покоя. Сія есть единая, святых святЂйшая древностей древность. Но гдЂ ты мнЂ паки найдеш сердце, управляемое компасом и телескопом вЂры божія? Вот сія ж самая древность есть предивная рЂдкость, новость, чудо! А хулящій ее есть пакостник плоти, ангел сатанын. Не люди сему виною, но сердцами их овладЂвшій хульный дух.

Лонгин. Да, вспомнил и я, что Христов наперсник называет закон его новым: «Новую запов[Ђдь] даю вам». Правда, что истинная есть Соломонова притча: «Брат от брата помагаем... и протч.» Есть така же и руская: «Доброе братство — лучше богатства». / 23₂ /

Однак сей необоримый град всЂ презирают, и дружней любви адамант блистает весьма в рЂдких мЂстах. Вот тебЂ новинка! Но паки, когда превЂчный сей совЂт есть древнЂйшая всЂх тварей симметріа и «крЂпка, яко смерть, любовь», ревностным сострастіем всЂх міров системы связавшая и обращающая, тогда он же в посланіи своем нарицает его ветхим. Сам богочеловЂк, котораго не подлый дух, по прахЂ ползущій, как змій, но вышній оный архангел дЂвЂ благовЂстит, нарицается новым Адамом и ветхим деньми: «Бог любви есть». И так: «НЂмы да будут устнЂ льстивыя», слово твое, Григорій, хулящія.

Афанасій. А мнЂ взойшли на память гордые мудрецы пышныя плоти, с ругательством вопрощающіе: «Что есть сатана, гдЂ он, подай / 24₁ / его, проклятого, сюда, мнЂ в руки. Много ль у его рогов?..» Не правду ли сказует апостол: «Хуляще, в них же не разумЂют»? Судите — не они ли сами с рогами? И не забавны ли для сына Сирахова: «Кленущу нечестивому сатану, сам кленет свою душу». Умной в кар- \299\тошной игрЂ лабет быть может, а благій и злый дух есть для них небыль. Вот тебЂ преддверіе в лабиринт безбожія! Уничтожив ангелскія чины, легко сказать: «НЂсть бог». Так как, затаскав по-филистимску живыя воды потоки, сам собою становится источник не изслЂдованным и не вЂроятным.

Яков. Оставь филистимов и хамов: «Всяк ВеремЂй про себя разумЂй». Не люди сему виною, но овладЂвшій сердцами / 24₂ / их дух клеветничій. Если в тебЂ человЂчее сердце — сожалЂй, а если угодно — ревнуй и гнЂвайся, но бЂгай вражды и злобные гордости с ядовитою насмЂшкою. Кто гонит человЂка за вЂру, есть самый главный божію человЂколюбію враг, равен озлобляющему нищаго за то, что не захотЂл, Христа ради, в милостыню принять одежды. Берегись, друг мой, дабы не вкрался, под свЂтлою маскою, в нЂдро твое хитрый змій, дабы ангелская любовь к богу не преобразила тебе в діавола для человЂков. Не забывай учительскія оныя пути: «Не вЂсте, всего духа есте». Ангелскими языками говори, а людей всЂх люби. Истинная любовь не самолюбива.

Григорій. А я радуюся о единомысліи нашем. ДовлЂет мнЂ вас четырех согласіе. Горнія мысли в тяжкосердных душах не водворяются. / 25₁ / Самый чистЂйшій спирт небесный, нареченный у елин ^А αύρα, римски тоже aura, не живет раз†только вышше облаков. Возвратимся ж на путь теченія рЂчи нашей. По числу ангел раздЂлите весь род человЂчій на два роды: на вышній и нижній, на десный и лЂвый, на благословенный и отриновенный. Теперь можно всякаго вопросить: «Наш ли еси, или от супостат наших?» «Коего духа еси?» НЂт здЂсь неутралства по двойному роду людей, вспомните евангельское распутіе: путь узкій и пространный, десный и лЂвый. Жизнь наша есть путешествіе. ЛЂвый, чрез Трімфалныя ворота, чрез увеселительныя проспективы и цвЂтоносные луга низводит в преисподнюю, прямо сказать, в грусть не усыпающих в душЂ червей. Десный во входЂ / 25₂ / жесток и стропотен, в протчем помалу-малу гладок, напослЂдок сладок, во исходЂ — сладчайшій. Так как всякое благое дЂло в зачатіи и в коренЂ горкое, а в плодах своих сладкоЂ, и сЂявшіе со слезами — жнут с радостію. Десным шествует род правых за руководством ангела мирна, вЂрна наставника, хранителя душ и тЂлес наших. И как сам вожд их свЂтел, так и род оный есть благоумный, благодуховный, благоуханный, а жизнь их есть вот то-то: евдемонія, благовоніе, благовЂяніе, каковое дышет смирна, стакта и касіа.

^А Называется тож: αίθήρ — ефір (грецьке), aether — ефір (лат.), coelum, quod supra nubes [небо, яке понад хмарами] (лат.). В библіи: «Дух хлада тонка. Царст[во] дух[а] есть бог». Прим. автора.

Отсюду родилось у нас слово — благоговЂніе, отсюду у древних всякая благопоспЂш-\300\ная удача называлась дексіома. Десничіе, десныя руки дЂло, а люди — сыны свЂта и десницы, напримЂр Веніамин значит сын десницы. Шуйскій же род, или лЂвый, во всем оному есть противен. Не годную подлость и у нас, в Малороссіи, называют шуя. Без сумненія то же, / 26₁ / что шуія и чуть ли не отсюду родилось слово сіе — лЂнив. Будьто лЂвын сын, не десницын. Но я уже заврался. Вот вам для чего в еллинской древности блаженство нареченно ευδαμονία.

Афанасій. НынЂ мнЂ открылися сіи Павловы речи: «Пріясте мя, яко ангела божія». «Христово благовоніе есмы». И сам таков есть всяк, каковому ангелу прилЂпляется. Сіи суть добрыя дЂвы: «В воню мира твоего течем?» Но ах! Скудно их... Не пусто плачеш, о Іереміа! «ОскудЂша добрыя дЂвы». Род лукавый и прелюбдЂйный повсюду умножается. ВсЂ сіи не внійдут в брачный покой чертога женихова: «Не вЂм вас!»

Ермолай. МнЂ непрестанно в очах мечтается искуситель учителя нашего во пустынЂ. О безстыдный! На кого не дерзнет / 26₂ / наступить, когда козненные свои навЂты не устыдился воздвигнуть на главу всЂх божіих мужей и пророков? «Верзися долу». Возможно ли, дабы повалился в долнюю грязь и в подлость смрадную, рекшій истину сію: «Аз от вышних есмь». Кто свышше и в горняя рожден, никак не вмЂщает духов, отсылаемых в стадо свинное: «Вы от нижних есте». Но паки, коль пріятен был ему ангел в вертоградЂ, побуждающій его к высотЂ терпенія по благоволенію и естеству горняго отца его.

Лонгин. Конечно, тебЂ сад сей, гдЂ бесЂдуем, навел такія мысли. И мнЂ сіи, пред нами цвЂтущіе крины селные, дышущіе во обоняніе наше фиміамом своего благоуханія, возвели на сердце сидящаго на гробном каменЂ Матфеева / 27₁ / ангела, благовЂствующаго міроносицам онаго единаго человЂка: «Род же его кто исповЂсть?» «Аз цвЂт полній и крин удолній». Для стерегущих гроб ангел мой ужасен, но для міроносиц — коль красен! СвЂтовиден, как молнія и как крин, исполнившій воздух благоуханія. Не одно ли моего тайно касается обонянія, услаждая горящее во мнЂ с Клеопою и Лукою сердце мое? «Крила ея — крила огня...» «Полещу и почію...»

Афанасій. НЂт, брат, постой! Высоко не долетиш. Дабы возмогти обонять благоуханіе нетлЂннаго онаго человЂка, нужно нажить оный нос: «Нос твой, яко столп ливанскій». Сим-то носом обоняет Исаак ризы сына своего Іякова. Потеряли было сей нос, и / 27₂ / за то услышали вот что. «О несмысленные галаты!» «И косные сердцем...» ОстервенЂвшую луну и перстнаго человЂка каждое око видит. «Безумный яко \301\ луна измЂняется». До небеснаго онаго человЂка: «Яко взятся от земли живот его». Как первородныя луны, не узрит, развЂ, пребыстрое чувство. ТебЂ подобает расти, мнЂ же: «Пребудет с солнцем и прежде луны». ВсЂ тЂ были безносы, коих вопрошает Павел: «Пріясте ли духа свята?» Мы, де, и не знаем, есть ли, и что он значит? Хотя царедворец, однак, без носа был тогда и евнух тот, что спрашивал Филиппа: «Скажи, о коем человЂкЂ столь великолЂпно говорит Исаіа?» Не без толку у евреев не ставили во священники безносых и кратконосых. / 28₁ / Лишен чувства, обоняющаго Христово благовоніе, и не могущій похвалиться: «ВЂм человЂка», как может показать другим невЂждам: «Се ангец божій». Соломоновская невЂста, кромЂ похваляемаго братом носа, имЂет голубиныя очи. Сими благородными чувствами не дивно, что провидит не старЂющагося еленя, высоко скачущаго и прескакивающаго по горам и холмам: «Чувство правЂдных благопоспЂшно».

Яков. Носатых носатый хвалиш. Ангел божій, восхитившій выспрь за волоса Аввакума и Филиппа, может и друга нашего Лонгина поднять в горняя. Неужель думаешь, что он лыс? Думаеш так, а оно не так. Дух вЂры — не прозорливая ли есть премудрость? Не она ли есть блаженная сЂдина и волосы оные: / 28₂ / «Влас главы вашей не погибнет». Не он ли восхищает и лик міроносиц? Благоуханное міро божія вЂры в сердцЂ их — достаточный для благовЂстника повод, чтоб схватить и поднять их из ползанья в горняя. ВЂра зрит неосязаемаго человЂка, и он не смотрит на тлЂнь, кромЂ вЂры: «Господи, очи твои зрят на вЂру». Сей благовЂстил сына и пречистЂй Маріи, сей и Захаріи, но при фиміамЂ же вЂры, сей же обЂщает родителям израилскаго избавителя Сампсона. Но и здЂесь дЂйствует не гиблющій влас вЂры: «ЖелЂзо не взыйдет на главу его». Сіи ж власы и нетлЂнныя вЂры лучи украшали и озаряли и Моисееву главу, восхитили Еноха и всЂх оных с Павлом: «Подъях вас, яко на крылЂх орлих, и приведох вас к себЂ». Воплощенный ангел Павел хвалится, что и / 29₁ / ему власы главы помазал бог духом своим так, как и Исаіи: «Помазавый нас бог...» «Дух господень на мнЂ...» А как вЂрует, так и благовЂстит ползущим: «Востани спяй...» Так, как Исаіа нЂкоему горестному книжнику: «Что ты здЂ, и что тебЂ здЂ?.. То же, что евангелскій ангел: «Что ищете, нЂсть здЂ...» «Тамо его узрите, о косные сердцем!» И восхищает их в горняя галилейская, гдЂ «видЂвшіе его, поклонишася ему...» «И той невидим бысть има». Тогда прямо увидЂли, когда стал невиден и неосязаем так, как когда ищез из глаз тЂлесный друга моего болван, тогда осталось в моем сердцЂ его, как магнитной дух в стальном кольцЂ: «КрЂпка, \302\ яко смерть, любов...» «Крила ея — крила огня...» / 29₂ / А когда плотская любовь толь сильно вЂет и женет к смертностным вожделЂніям, то равно и дух божія любви жесток, как буря, шумен, как от вина, угліем огненным и пламеньми варит, как ад жжет сердце, воскриляет и устремляет в горняя: «Жестока, аки ад, ревность». И так мило мнЂ, когда признался Лонгин, что рушит сердце жало ревности божія и утробу ему так, как ЛукЂ и КлеопЂ. Признаться ли вам, что и мою утробу трогает той же пламень? Часто он угашается плотским жаром. Но кто прямо вкусил красоты горняго человЂка, сих любви ни вода многа угасить, ни рЂки потопить не могут: «Ни настоящая, ни грядущая...» «Ополчится ангел господень...» Простудит вавилонску пещь и избавит их. «Ищезе сердце мое и плоть моя...» / 30₁ /

Григорій. Се уже слышали мы — о двоих началах, о двойном родЂ ангелов и человЂков, о двоепутіи человЂческія жизни. Впротчем — нынЂ сами доумЂвайте, что от сих же источников рождается двойный вкус в библіи: добрый и лукавый, спасительный и погибельный, ложный и истинный, мудрый и безумный...

Яков. НЂт легше доумЂться, как в сем. Змій из той же коровы сосет молоко и преображает в яд, а человЂк слушает притчи: «Мелзи млеко, и будет масло». Душевному человЂку Лотово піянство, Давидово и Соломоново женолюбіе — смрад, яд и смерть, а духовному — благовоніе, ядь, пища и живот. ВЂра горняя вземлет змія і не язвится, в пещи не опаляется, в морЂ не погрязает, яд и смерть яст и пЂет, и оттуду здрава, вот «знаменія вЂрующим!» / 30₂ / Библіа есть не только корова, но ад, и змій, и лютый поглощающій лев. Но в жестокости сего льва находят со Сампсоном сот сладости тЂ: «Десница твоя воспріят мя...» Сей дракон для таких цЂлителный, и есть древо сладчайших райских плодов, но не тЂм: «Полижут персть, аки зміеве, плЂжуще по земли». «Той сотрет твою главу...» Чудо израилское! ГдЂ вЂра находит сладчайшую паче меда и сота пищу, там тяжкосердую душу кусают песія мухи и шершни: «Послю на них шершни...»

Афанасій. Берегись, Яков, ты уже здЂлал библію древним чудовищем, мучившим древле египтян. Имя ея — Сфинкс, дЂвичья голова, тулуб львиный...

Яков. Не обынуясь, друг мой, сказую, что она то есть лев, обходящій вселенную, рыкающій и терзающій, попавши на бЂднаго, от лЂвой страны, чтельника. Пропал он во адских ея челюстах. / 31₁ / Ты же, о Израилю, не бойся Іякове! «Срящеть его, яко мати». Покрыет его от зноя, вспокоит в матернем лонЂ, ухлЂбит хлЂбом и напоит водою. «Вода глу-\303\бока — совЂт в сердцЂ мужа». «Піяй от воды сія не вжаждется вовЂки».

Афанасій. Так не она ж ли есть и блудница оная у Соломона, которыя слЂдом волочутся буйные молодчики? Она горчайшая ада. БЂгут, де, «яко елень, стрЂлою уязвлен в ятра». «Не вЂдый, яко на душу свою течет». Куда она заводит их? О лютый язык ея! «Зубы его, зубы львовы, убивающіи душу...»

Яков. О друг мой! Отгадал ты. Се тая блудница! «Глаголы потопныя, язык льстив сея блудницы». Она наводит всемірный потоп. Но вЂра с Ноем из негниющаго зиждет себЂ безопасную / 31₂ / храмину. Она римски — area, то же, что еллински — ’αρχή. Сіе есть имя божіе. «Покрыет тя божіе начало». От сея блудницы спас ангел обручника: «Іосифе, не убойся». Немного не попал, мимо Рахиль, на прЂлоокую Лію.

Ермолай. Не отгадаю ли и я? Не библіа ли есть оные смертоносные источники, преображаемые Елиссеем во спасительные, когда их осолил солью пророк? Засорили нх филистины.

Яков. Ты в самый центр попал. Очищает их Исаак, осоляет Елиссей, освящает, погружая в них Христа, Предитеча, а сам Христос претворяет обуялую их воду во вино новое, кое веселит сердце человЂка. А Мойсей, горним жезлом раздЂляет и услаждает невкусную их горесть, по-Павловому: «Слово ваше, да будет солію растворенное». «О бозЂ похвалю глагол, о господЂ похвалю слово». / 32₁ /

Лонгин. Дух гаданія тронул и мене. Не она ли есть оный, что в ДаніилЂ, седмиглавный змій, жены и младенцы погубляющій? «Змій сей, его же создал еси...» Хоть он кит, хоть дракон — есть то библіа.

Яков. Не излился ли на вас, други мои, дух оный от вышняго? «Излію от духа моего...» «Старцы ваши сонія узрят...» Кто силен сіе разрЂшить, аще не будет бог с ним? «Дух вЂры вся испытует и вся отверзает». Сему змію в челюсть, вмЂсто соли, ввергает Даніил гемолку, пилулу или котишок. Тогда сего аспида малое отроча повесть может.

Ермолай. Любезный мой Котишок, что значит сей шарик? Или вопрошу тебе еврейски: манна — что сіе?

Яков. Он слЂплен из смирны, из деревянныя волны и из туку. Пошол прямо в брюхо зміино. / 32₂ /

Ермолай. Говори, друг мой, поскоряе, не мучь мене. «ДоколЂ вземлеши душу нашу?»

Яков. Фу! Раз†не знаеш, кто был во чре†китовЂ?

Ермолай. Ах! Ты теперь пуще помрачил мене.

Яков. «ВЂровах, тЂм же возглаголах». Сей шарик есть \304\ присносущный центр пресвятыя вЂчности. В храмЂх божіих образуется так:

В центрЂ треуголника око.

1. Алфа — всякую тварь предваряет.

2. ωмега — послЂ всей твари остается.

3. Вита — есть раждающаяся и ищезающая средина, но по началу и концу вЂчная. Сія тройца есть единица ^А: Трисолнечное единство, недремлющее око...

^А Τρισήλιος Μόνος καί Φύσις [Трисонячна едність і природа (грецьке)]. Прим. автора.

Ермолай. Не знаю, что-то Афанас[ій] все улыбается.

Афанасій. Треуголник твой, Якуша, пахнет Пифагором. Опасно, чтоб ты не накадил и духом платоновским, а мы ищем Христова духа.

Лонгин. И мнЂ кажется, будьто запахли платоновскія ідеи.

Яков. Пифагорствую или платонствую — нЂт нужды, только бы не идолопоклонствовал. И Павел и Аполлос суть ничто же с Авраамом: «Никто же благ...»

Григорій. Дайте покой! Пожалуйте, не дЂйте его. Он слово благое отрыгнул от вЂрующаго сердца. С вЂрою грязь \305\ есть у бога дражайшая чистаго злата. Не на лица зряще судите. Вспомните вдовын пЂнязь. Не заключайте боговЂдЂнія в тЂснотЂ палестинской. Доходят к богу и волхвы, сирЂчь философы. Един бог иудеев и языков, едина и премудрость. Не весь Израиль мудр. / 33₂ / Не всЂ и язычники тма. Позна господь сущія его. Собирает от всЂх четырех вЂтров. Всяк для его есть Авраамом, только бы сердцем обладал дух божія вЂры: без коей и Авраам не мог оправдаться и никто же ин. Един дух вЂры оправдает и племя, и страну, и время, и пол, и чин, и возраст, и разум. Иноплеменник Нееман исцЂлился во ІорданЂ, гдЂ тщетно омывался не обрЂзанный сердцем Израиль. Куда глупое самолюбіе! Кланяетеся в храмЂх изображенному треуголнику не разумЂющим онаго живописцем, а сей же образ, у любомудрцов, толком божества озаренный, ругаете. Не сіе ли есть: «Кланяетеся, его же не вЂсте...»? Не ражжевав хлЂба сего Христова, как можете претворить и пресуществовать в животворящій сок? Не сіе ли есть суд себЂ желать и смерть, дабы исполнилось писаніе: «Шед удавился...»? Вгляньте, слЂпцы, на божіе хлЂбы, называемые просфора, сирЂчь приношеніе. Не видете ли, что на одном из седми, средЂ верха его, — ложе треуголника, вырЂзаннаго копіем священничим, раздробляемаго, / 34₁ / и влагаемаго во уста причастникам? Священник не пророк ли есть? А пророк — не любомудрый ли и очитый муж, не министр ли и апостол божій, из тЂх числа: «БезвЂстн[ую] и тайную премудрость тв[ою] явил ми еси». «Научу беззаконныя путем твоим». Не хлЂб сей есть, но хлЂб пресуществленный, он есть дух божій, тайна тройцы, и не вино стихійное, не вино физыческое, но — вино новое нетлЂнія, вино Христовой премудрости, веселящія сердце вЂрных. Сего премудрости духа в хлЂб сей и в вино, если не вдунуть, — что осталось вкусить? Раз†смерть: «Смерть упасет их...» «Близ еси ты, господи, устЂн их, далече же от сердец их». Сего ж то ради пророк Даніил влагает в челюсть зміину таиственный хлЂбец.

Афанасій. Кой вздор! Там хлЂбец во устах зміиных, а у нас треуголник в хлЂбякЂ. Не лЂпится что-то, не могу согласить.

Григорій. Куда ты, друг мой, остр и шаток в ругательствах! А в разумЂ прорческих тайн сердце твое коснЂе черепахи. Ражжуй хорошенько, почувствуешь вкус. Там хлЂбец во гла†зміиной, а здесь треуголник в хлЂбЂ. «Той сотрет...»

Афанасій. Воля твоя, не лЂпится. Там в головЂ, будьто в горшкЂ, хлЂб, а здЂсь, в хлЂбЂ, хлЂбик треуголный. ХлЂб и горшок — разница.

Григорій. О косный галате, мой брате! Догадайся, что зміина глава и хлЂб есть тоже. \306\

Афанасій. Боже мой! Сіе не вмЂстимое для сердца моего.

Григорій. О любезное мнЂ простое твое, но невЂрное сердце!

Афанасій. Ражжуй мнЂ, тогда могу повЂрить.

Григорій. Библіа — не змій ли есть? Вход и дверь ея — не главизна ли книжная? Седмь дней — не седмь ли глав? Седмь солнцев — не седмь ли хлЂбов? Не в сія ли хлЂбы вкидает Даніил хлЂбец оный? «В солнцЂ положи селеніе свое». «Той сотрет твою главу...»

Солнце запало... Прощайте! \307\

Попередня     Головна     Наступна         Примітки