Попередня     Головна     Наступна





ГЛАВА 35


О сложении и упразднении чина гетманского и об учреждении вместо оного правления Коллегии Малороссийской и о прочем


В 1764 году, в ноябре месяце, гетман, граф Кирила Григорьевич Разумовский, утрудившись в рассуждении пространства многотрудных дел малороссийских, как равно и других великороссийских, не меньше важных его упражнений, просил, сего ради, ее императорского величества о всемилостивейшем снятии с него гетманского чина, если благоволено будет; по каковому прошению, снисходя ее императорское величество, благоволила всемилостивейше снять с него тот чин, а вместо того изволила наградить, с оставлением по жизнь его пенсиона гетманского, по 50 000 рублей, и с прибавкою еще по 10 000 рублей из малороссийских доходов, и с пожалованием при том в собственное наследство города Гадяча, с ключем, к нему принадлежащим, и волости Быковской, кои на уряд гетманский принадлежат, да в Батурине на казенное содержание построенный гетманский дом.

О котором увольнении от того гетманского чина, как равно чтоб быть, вместо оного правления, Коллегии Малороссийской и в ней президент с восемью членами, а для управления всей Малороссии генерал-губернатором, генаралу-аншефу, графу Петру Александровичу Румянцеву, и о пожаловании графу Кириле Григорьевичу Разумовскому денежного жалования и в потомственное владение недвижимого имения, сего ж, 1764 года, ноября от 10 числа, о первом ее императорского величества манифестом, а о последних, как-то: об учреждении Коллегии и о награждении высочайшими милостями, ее ж императорского величества, именными двумя указами, обнародовано в следующем содержании:

Божиею милостию, Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская, и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем Нашему верноподданному малороссийскому народу.

Малороссийский гетман, граф Разумовский, просил Нас всеподданнейше, чтоб Мы, в разсуждении пространства многотрудных дел малороссийских, а напротив того и других в Великой России не меньше важных его упражнений, чин Гетмана и положенное на него по тому правление Малой России, с него сняли. Мы, видя его, графи Разумовского, не малое по справедливости обременение и снисходя на его к Нам всеподданнейшее прошение, уволили его Всемилостивейше как от чина гетманского, так и от всех малороссийских по оному дел. Но как народ малороссийский издревле, по единству рода своего, веры и отечества с народом великороссийским, скипетру На-/673/шему подданный, пребывает от многих лет усердно Самодержавию Нашему подвластным, которого и благоденствие и прочими, Богом врученными Нам, народами, зависит от Нашего же единственного к нему матерняго призрения и покровительства, то и Мы, имея на сердце возводить благополучие его на такую степень, в которой бы он вящше познал Нашу к себе Императорскую милость, пока время и опыт даст Нам о его благе лучший учинить промысел, дабы без надлежащего правления край сей теперь не остался, учредили в нем Коллегию Малороссийскую вместо бывшего гетманского правления, на том точно основании, как особливым Нашим указом дано ныне знать Нашему Сенату. И для того в самой Малой России быть Мы повелели, яко генерал-губернатору, а в сей Коллегии яко президенту, определяя в оную великороссийских и малороссийских членов потребное число, армии Нашей генералу-аншефу и кавалеру, графу Петру Румянцеву, возлагая на него надежду, что он, по изведанным и довольно уже Нам известным его достоинствам, не только желаемый в сем народе, сверх места своего по Коллегии, сохранит порядок, но. и о пользе собственной сего народа будет к Нам всегда добрый и надежный предстатель. Почему и уповаем, что народ малороссийский, видя Наше толикое об нем матернее попечение, не оставит оное принять с тою подданическою благодарностью, которой Мы от него, так как от праотцев своих престолу Нашему верноподданного, несумненно ожидаем. Дан в Санкт-Петербурге, ноября 10 дня, 1764 года.

Подлинный подписан собственною ее Императорского величества рукою тако: Екатерина.

Печатан в Санкт-Петербурге, при Сенате, ноября 15 дня, 1764 года.

Указ ее императорского величества, самодержицы всероссийской, из Правительствующего Сената, генералу-аншефу и кавалеру, Петру Александровичу Румянцеву. Б указе ее императорского величества, за подписанием собственной ее величества руки, данном Сенату сего ноября 10 числа, написано:

По Всемилостивейшем от Ее Императорского Величества увольнении графа Разумовского, по прошению его, от гетманского чина, повелеваем Ее Императорское Величество Сенату, для надлежащего Малой России управления, учредить там Малороссийскую Коллегию, в которой присутствовать главным вам, и с вами четырем великороссийским членам из генералитетских и штаб-офицерских чинов, да из малороссийских старшин четырем же членам, великороссийских Всемилостивейше определяет Ее Императорское Величество, ныне генерал-майора Бранта, да полковника князь Платона Мащерского, на протчия ж две вакансии Сенату немедленно, выбрав кандидатов, Ее Императорскому Величеству представить, а малороссийских, обозного генерального Кочубея, писаря генерального Туманского, есаула генерального Журавку, да хорунжего генерального Апостола, проку-/674/рором, находящегося не у дел подполковника Алексея Семенова, а секретарей, одного из великороссийских, а другого из тамошних, тако ж и других нижних канцелярских служителей выбрать вам по своему разсмотрению. Ее Императорское Величество, желая, чтоб между определенными в сию Коллегию членами никакого различия не было и каждой место свое по чину и старшинству занимать мог, Всемилостивейше жалует сих малороссийских членов уравнением в классах с великороссийскими нижеследующими чинами, а именно: обозного генерального Кочубея генерал-майором, писаря генерального Туманского чином статского советника, есаула генерального Журавку и хорунжего генерального Апостола полковничьим. А как в прошлом 1763 году, по именному Ее Императорского Величества указу, учреждены в Малой России суды подкоморские и суды земские, в каждом палку по два, а в Нежинском три, в которые и определяются подкоморские судьи, подсудьи, писари и возные, выбором к тому повсягодно, яко временные, то повелевает Ее Величество и сим, пока они в таких по выборам званиях пробудут, считаться за уряд, а именно: подкоморым первыми по полковнике малороссийском, судьям земским с первостатейными бунчуковыми товарищами по старшинству, подсудкам с бунчуковыми же товарищами втвростатейными, писарям земским по старшинству против полковых есаулов, а возным быть первыми подсотником малороссийским. За неимением ныне Гетмана, определенному от Ее Императорского Величества главному малороссийскому командиру быть в такой силе, как генералу-губернатору и президенту Малороссийской Коллегии, где вы по делам суда и расправы имеете и голос председателя по генеральному регламенту, а в прочих делах, яко то содержание в народе доброго порядка, общей безопасности и исполнения законов, должны вы поступать с властию губернаторскою, то есть, как особливо поверенной от Ее Императорского Величества в отсутственном месте. Запорожской же Сечи, которая состоема под ведомством гетмана, быть ныне ведомой в сем Малороссийском правительстве, а в разсуждении излишних пред обыкновенными расходов, которые в сем звании иметь должно, Всемилостивейше жалует вам, сверх настоящего по чину Вашему жалования, из тамошних доходов по четыре тысячи рублей на год столовых денег, да на генерал-губернаторский уряд ведомства Кучероского село Кучеровку с принадлежащими к нему селами и хуторами, да село Середину Буду. И во исполнение оного определенным в Малороссийскую Коллегию членам и прокурору, кои здесь находятся, Высочайшей Ее Императорского Величества указ сказан быть имеет в Сенате, а кои из них в Малой России, тем имеете объявить вы, господин генерал-аншеф и кавалер, по прибытии вашем туда и привесть их к присяге; на прочие ж две ваканции в ту Коллегию в члены кандидаты выбраны и представлены будут Ее Императорскому Величеству от Сената ж, и как о всем том учреждении в Малороссийскую Коллегию во все присутственные места в губернии и про-/675/винции и в приписные города, так и дабы означенные определенные в члены и прокурор в Малороссию как отсюда, так и из тех мест, где кто из них находится, следовали и там у вас явились, о том и к ним указы посланы, и генералу-аншефу и кавалеру, графу Петру Александровичу Румянцеву, о том ведать и чинить по сему Ее Императорского Величества указу, ноября 17 дня, 1764 года.

На подлинном тако:

Обер-секретарь Иван Ермолаев

Секретарь Иван Артемьев

Регистратор Иван Косаткин





Указ ее императорского величества, самодержицы всероссийской, из Правительствующего Сената, генералу-аншефу и кавалеру, графу Петру Александровичу Румянцеву. В указе ее императорского величества, за подписанием собственной ее величества руки, данном Сенату сего ноября 10 числа, написано:

Малороссийский гетман, граф Разумовский, поданным Ее Императорскому величеству письмом, всеподданнейше просил у Ее Императорского Величества позволения сложить с себя гетманский чин. Ее Императорское Величество, снисходя на сие прошение, Всемилостивейше увольняет его с оного, оставляя его при всех тех великороссийских чинах и должностях, кои он поныне имеет, при чем утверждает за ним, как все те малороссийские маетности, которые от Ее Величества блаженной и вечной славы достойной памяти, Государыни Императрицы, Елисавет Петровны, в вечное и потомственное ему и детям его наследное владение пожалованы, так и от Ее же Величества, вместо отрешенных в Малой России, сборов определяется ему по пятидесяти тысяч рублей, из собираемой в Малой России пограничными таможнями, тарифной и тринадцати-копеечной пошлины, и вместо получаемого им во время гетманства с урядовых маетностей доходу. Из Высочайшей Ее Величества Императорской к нему милости и в разсуждении многочисленной его фамилии, Всемилостивейше жалует ему по смерть его из таможенных же сборов по десяти тысяч рублей на год, да в вечное и потомственное ему и детям его наследное владение в Малой России, из урядовых маетностей, замок Гадяцкий и волость Быковскую, с принадлежащими к ним местечками, с селями и деревнями, и генералу-аншефу и кавалеру, графу Петру Александровичу Румянцеву, о том ведать и чинить по сему Ее Императорского Величества указу. Ноября 18 дня, 1764 года.

На подлинном подписано:

Обер-секретарь Иван Ермолаев.

Секретарь Иван Артемьев.

Регистратор Иван Косаткин. /676/





Приезд в Малороссию генерала-губернатора, графа Румянцова


По сему высочайшему повелению, в начале 1765 года, его сиятельство, граф Петр Александрович, по прибытии своем в Малороссию, вступя в свое правление, тотчас объехал, для обозрения, по губернии своей лежащие границы с Польшею, татарами и турками, а потом осмотрел войска, крепости и посты; он положил начало самой обстоятельной и достоверной переписи, не только с показанием числа людей, но и столь подробным описанием земель и угодий, всем правлениям, Коллегии подчиненным, дал образ благопристойный и средства к порядочному дел попечению, ради защищения безгласных бедных, а для охранения народного права учредил присяжных адвокатов при Коллегии и при Генеральном Суде. Он возбудил ревность закосневшим в одних чинах к службе, что не только у себя, в отчизне, вступать и искать начали, но и великое множество юных людей обратилося в полки регулярные служить. Усмотрев, что сложенное на Малороссию довольствование провиантом и фуражем шести карабинерных полков с генералами и Глуховского гарнизона не приносит казне столько облегчения сколько терпит народ обременения от прицепок, затеваемых по случаю поставки того провианта и фуража в натуре, установил, чтоб, считая от 1764 года, каждый житель к довольствованию войск платил в скарб Малороссийский по одному рублю, да на комиссарские расходы по две копейки с дому, по четвертям года, представляя подробную раскладку на общее обывателей в селениях или владениях, а из сих бы уже денег отпускалось потребное количество по штатам на удовольствие войск. Для сборов сей подати, в округах учреждены комиссары, по избранию владельцев, коим, сверх того, препоручено провождение войск переходящих и защищение жителей от обид.

Положа таким образом основание лучшего порядка и сделав, с 1766 года, разные учреждения о публичных строениях на пользу и надобности украшения главного города Глухова, в январе месяце 1767 года, его сиятельство, граф Румянцев, отправился ко двору в Санкт-Петербург, где и препроводил по февраль следующего года.

Сего года в сентябре, Малороссийский Генеральный Суд восприял новый образ; вместо заседавших, с генеральными судьями выбираемых погодно от земства депутатов, учреждены непременные члены, кроме первенствующих вместе генеральных судей, и определены в то число надворные советники: Григорий Фридрикевич, Александр Башилов и бунчуковые товарищи: земский судья Сергей Дергун, Александр Безбородько и Петр Симоновский. /677/





Вновь заведенное селение колонистами на беловежской степи


В оном же году вновь основано его сительством селение на беловежской степи, в Нежинском полку, под названием Екатеринопольского округа, для чужестранных мещан и хлебопашцев, да в Переясловском полку, для выходцев из Валахии и Болгарии.

В 1768 году, для приведения в лучшее познание служб полков украинской дивизии, из поселенной милиции в полевые недавно превращенных, генерал-губернатор назначил быть генеральному лагерю при Полтаве, но потом, по начинавшимся уже беспокойствам от польских мятежников, от турецкой стороны приказал части войска собраться в Переяслове, а другой при Полтаве. При первой было семь эскадронов малороссийских Козаков, а при последней три. Обе части упражнялись в учении по распоряжениям главного своего начальника и, при наступлении стужи, расположены были в квартиры в ближайших местах. Вскоре потом открылася война, объявленная с турками; для которой от ее императорского величества назначены были армии, первая под командою генерала князя Александра Михайловича Голицына, а другая под предводительством графа Петра Александровича Румянцева. К первой назначено было из Козаков малороссийских три тысячи, под командою бунчукового товарища, Григория Иваненка, который потом пожалован Переясловского полку в полковники, кои и разделилися на три полка: Переясловский, самого командира Иваненка, Прилуцкий, бунчукового товарища Ивана Тарнавского, и Киевский, бунчукового товарища Андрея Шаулы. А во вторую армию отражены шесть тысяч. Над оными командовали полковники: Черниговского полку, Петр Милорадович, Нежинского: Петр Разумовский и бунчуковый товарищ Александр Безбородько, да сверх того тут же находилось три компанейские полки.

Граф Петр Александрович был озабочен учреждениями, до обоих армий касающимися, пока, наконец, прибыл к первой главный командир, князь Александр Голицын.

В конце сего года последовало от ее императорского величества высочайшее о войсках малороссийских повеление, чтоб оные, хотя по делам земским и должны нетъемлемо в полной мере пользоваться правом малороссийским, именуемым Статут, но в рассуждении употребления их на службе, судимы и руководимы были бы по постановлениям воинским.

Граф Румянцев ездил, в январе 1769 году, в Киев на соглашение с князем Голицыным, а в марте в Нежин, на таковое же с Киевским генералом-губернатором и Новороссийским главным командиром Феодором Матвеевичем Воейковым, и в апреле отправился к армии в Кременчук, препоруча наблюдение порядка в делах военных Малороссийской Коллегии члену, генерал-майору, князю Платону Степановичу Мещерскому, а в течении дел гражданских по нижним приказам генеральному судье, Илье Васильевичу Журману. /678/




Генерал Румянцов находился при второй армии, а потом при первой, а ко второй прислан генерал граф Панин


В конце августа месяца, генерал-губернатор, граф Румянцов, пребывая с армиею между крепостью Святой Елисаветы и границами польскою и турецкою, по взятии генералом князем Александром Михайловичем Голицыным первою армиею турецкого города Хотина, получил повеление отправиться к предводительству тою первою армиею, по отзыве того генерала князя Голицына ко двору. Почему он, 29 августа, и отъехал из лагеря и, следуя через Кременчук, Переясловль и Киев, 18 сентября прибыл к армии, состоящей против Хотина; на место ж его, Румянцова, прислан к командированию той второй армии генерал граф Петр Иванович Панин.





Граф Румянцов одерживает всю Молдавию и Валахию


По прибытии ж графа Петра Александровича к первой армии, он одержал всю Молдавию и Валахию, с их столичными городами, Ясы и Букарестом, и прочими городами.





Граф Румянцов побеждает верховного визиря


А в 1770 году граф Румянцов имел сражение в Бесарабии, при урочище Кагуле, с турецкою армиею, под предводительством самого турецкого визиря, оную разбил и весь их лагерь и трофеи в добычь взял, потом посланными корпусами взяты лежащие при Дунае города: Измайлов, Килия, Тулчи и Исакчи, за тем Браилов, Мечин, Гирзов, наконец Журжа.





Граф Румянцов получает чин генерала-фельдмаршала


За все таковые храбрые и мужественные подвиги граф Петр Александрович награжден чином генерал-фельдмаршала.

В оном 1770 году, второю армиею, под предводительством генерала графа Петра Ивановича Панина, при Днестре реке взят в Бесарабии турецкой же город Бендер, и татарский первейший в той Бесарабии город Акерман, называемый Белград Татарский, и Татар Бунар и прочие городки крымского хана. После сего генерал граф Панин испросил себе отставку. /679/





Верховный визирь, при городе Бабади, вторительно побеждается


В 1771 году, посланный корпус из Смаилова за Дунай до города Бабади, против находящейся там армии турецкой, коей предводительствовал сам визирь, под командою генерал-майора и кавалера Вейсмана, оную разбил и прогнал, весь лагерь и трофеи в добычь взял, а город дан войску всему в корысть и разорен.





Второю армиею взят весь Крым со всеми его крепостями


В оном же году второю армиею, под предводительством генерала князя Василия Михайловича Долгорукова, весь Крымский полуостров, со всеми его городами, повоеван и взят под владение российское.

В 1772 году было с турками перемирие, для чего, при городе Фокшанах, был учрежден конгресс, в коем с турками трактовало было о мире, но не состоялось по несоглашению, между министрами.





Войска российские, будучи за Дунаем, турок поражают и города берут


В 1773 году вся первая армия, под предводительством генерала-фельдмаршала, графа Петра Александровича Румянцова, переходила за Дунай в Болгарию, там многие акции по разным местам с турками имела и оных прогоняла, город Карась Базар взяла, так же турок многих побила, в том числе одного сераскер-пашу и султанского чауш-пашу, так равно и город Туртукай взят и разорен.





Турки заключают мир с Россиею


В 1774 году его сиятельство, граф Петр Александрович, паки, с армиею своею, преходит через Дунай в Болгарию, окружает там всю армию турецкую и самого их визиря, находящегося в городе Шумне, где войска наши по многим местам разили и гнали турок, и многие города болгарские были взяты, через то, наконец, принужденным нашелся визирь искать мира, для чего прислал от себя, до предводителя армии российской, высокоповелительного господина генерала-фельдмаршала, графа Румянцова, с требованием мира, с кондициями, сходственными на обои стороны, почему и заключен он в окружности Силистрических, при деревне Кучук-Кайнаржи, июля 10 дня, 1774 года. /680/





По постановлении мира войска российские выходят, из пределов турецких, а фельдмаршал граф Румянцов, для торжества о замирении, следует в Москву. Российскими полками окружается Сеча и все там арестуется


По окончании той войны и по установлении надлежащим порядком с турками мирного трактата, генерал-фельдмаршал, граф Румянцов, с армиею своею вышел из тех областей турецких и расположился с полками, для политических обстоятельств, в пределах польских, в части Подолии, в Волынии и по Украйне, а более в Новороссийской губернии, простираючись до Запорожья, а сам прозимовал в городе Могилеве, состоящем при реке Днестре и границе молдавской, а в наступившее лето 1775 году фельдмаршал граф Румянцов последовал в Россию, полки же некоторые из числа той армии под командою генерал-порутчика Текелия, июня 4-го числа, по секретному повелению, приступили к самым запорожским местам (прочие ж вступили в Малороссию и далее), и те, окружа все оные места и самую их Сечу, или Кош, заступили, и в нем, как равно и в прочих местах и селениях, заарестовавши самого кошевого атамана, со всеми его старшинами и куренными атаманами в Сече, и всех случившихся тут и в тех околичных местах запорожцев, со всем их военным орудием, клейнотами и припасами, тем пристанище и гнездо оное регулярными полками занято; начальников же их, а паче кошевого, всех в отдаленные великороссийские города, для содержания их там под стражею, разослано, а Козаков в новые пикинерные полки пикинерами определено, чем все Войско Запорожское и Кош, то есть, стан их, совсем разрушились.





Описание о всех продерзостях сечевских козаков


Сие учинено с ними за все прежние их злодейства, как выше сего по сему повествованию значится, которые столь долго во всю их бытность от России терпимы были, ибо не только за всегдашние воровства и разбои, но паче за их изменнические неверности и за ослушание указов, и неповиновения по высочайшим грамотам, как то многожды делали нападения, и великие разбои и убийства, например, в татарских нагайских селениях, в коем числе и целый город их, Балту, разграбили и разорили, и многих татар побили, а более того в польской области, не только дома знатных людей, но целые деревни, села и местечки господские разоряли и убивали поляк, а паче жидов, из чего от областей тех великие жалобы и претензии на них происходили, и тем причиняли немалые затруднения государству; да и в своих российских границах, как в Малой России, так и в Елисаветградской провинции, в гусарских селениях многие грабежи и разбои де-/681/лали ж. Они форпосты, команды и заставы, для проходу за границы и в возвратном своем пути разбивали и до смерти многих били. Между прочим же, по именному повелению в 1774 году, сенатским указом определено было, для поселения гусарскому молдавскому полку занять свободные места между рек Богом и Днепром и Самарою, они прибывшую для того команду не только не допустили, но, бивши оную, прогнали и офицера, взяв с невежеством, не взирая на представление им на то повелительного указа, бивши и в яму посадя, несколько недель под караулом своим бесчестно содержа, морили, считая яко бы те места, кои занять под то селение назначено было, по самую Украинскую линию, все единственно им только принадлежат. При том по своему суду, не повинуясь запретительным указам, преступников своих смертью казнили, а во время объявленной в 1768 году с турками войны, они первые вожаки татарам крымским и нагайским, по знаемости им мест, были, и великим числом татар зимою, в декабре месяце, как в новороссийскую Елисаветградскую провинцию, так и на самой город Бахмут и округ его, нападение делали, где в обоих местах премножество в плен людей, имения, лошадей и скота побрали, и тем там великое разорение учинили. При том же еще и переметчиками во время войны и мирное время туркам и татарам делались. Презирая и уничтожая все полученные ими высочайшие награждения и жалованные знаки достоинства, как то ее императорского величества милостивую грамоту, драгоценную булаву, бунчуг; перначи, знамена, для ношения ж во всегдашнее время на широкой алой ленте на шее, кошевому атаману и старшинам золотые медали, да и козакам многим по заслугам для их отличности, серебрянные даны были, и при том ежегодное денежное и хлебное жалованье, все то в ни во что поставляли. За сии то все злодейства и пренебрежения всех получаемых милостей высочайших, к такому разрушению всего общества их им довелось. А дабы и память того злодейского гнезда истребилась и звание Запорожской Сечи более быть не могло, переименован для того и город оный называть не Сечью, но Покровскою крепостью, по находящейся в оной церкви во имя Покрова Пресвятыя Богородицы.

По воспоследовавшему ж оному делу, как для Бога, так и для целого общества угодному, обнародован ее императорского величества манифест в следующем содержании:





Манифест о разрушенном Войске Запорожском


Божиею Милостию Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская, и прочая, и прочая, и прочая.

Мы восхотели через сие объявить во всей Нашей Империи, к всеобщему известию Нашим всем верноподданным, что Сечь Запорожская вконец уже разрушена, со изтреблением на будущее время и самого названия запорожских козаков, не меньше как за оскорбление Нашего Императорского Величества через поступки и дерзнове-/682/нив, оказанные от сих Козаков в неповиновении Нашим Высочайшим повелениям.

Не прежде Мы поступили на сию, милосердию Нашему, весьма противную необходимость, как по истощении вотще всех способов кротости и терпения, провождаших к ним увещания, дабы возчувствовали и познали творимые погрешности и колико тем они воздвигнули на себя праведный Наш гнев и строгость вверенного Нам от Всевышнего правосудия.

Не изчисляя жалоб и утруждений, нередко восходивших к Нашему престолу от соседних держав за наглости и за грабительства, которые непрестанно в их границах происходят от запорожцев, возпомянем Мы, во первых, начало и происхождение, от которых существуют сии козаки; а потом в нижеследующем изобразим их дерзостное ослушание Монаршей Нашей власти и тяжкие от них, запорожцев, воспоследовавшие насильства против собственных сограждан своих, подданных Наших.

От писателей, повествующих древние деяния отечества, взаимствовать можно каждому любопытному то сведение, что запорожские козаки не что иное были, как часть от малороссийских Козаков, напоследок в нравах и в образе правления отщетившаясь; ибо сии, обращаясь в естественном общежительстве, были до ныне, да и пребудут всегда, полезными гражданами, напротив чего запорожские, одичав в своих ущелинах и порогах, где первобытно, по способности мест, одна только военная стража учреждена была к отражению татарских набегов, составили из себя мало по малу совсем особливое, странное и намерению самого Творца, в размножении рода человеческого, от него благословенном, противоборствующее политическое сонмище. Вместо того, что, при начале учреждения на днепровских порогах нужной и полезной стражи, козакам, на оную временно и попеременно из Украйны отряжаемым, возбранено было брать туда с собою жен и детей своих, дабы оных не подвергать напрасной опасности варварского пленения, следовательно же и самых стражей содержать через то в большой свободе и лучшей, по тогдашним обычаям, военной исправности, некоторые из них столько приобыкли к сей праздной, холостой и безпечной жизни, что сделали себе, напоследок, из нее неподвижный закон, а с оным забывая отчину свою, и решились остаться уже навсегда в Сече, на собственной своей воле. Число их не было ни велико, ни уважаемо, даже и во время присоединения Малой России под державу Всероссийскую, как доказывают переговоры, тогда происходившие между государевых бояр и думных людей с посланниками Гетмана Хмельницкого, где, на вопрос министров царских, что еще запорожцы на верность к присяге не приведены? Гетманские посланники отвечали так: «Запорожцы люди малые и в дело их ставить нечего». А как таково бытие запорожцев, по установленному у них безженству, долженствовало б скоро разрушиться, то и стали они принимать без разбора в свое худое общество людей всякого сброда, всякого языка и всякой веры, и сим единым средством существовали они до Настоящего уничтожения. /683/

Не мог и не может, конечно, быть полезен отечеству сих качеств политический разнообразный и юридивый состав членов, питающихся в совершенном почти от света и естественного общежительства разлучении, наиболее от грабежа посреди окрестных народов, не взирая на священные с оными обязательства мира и доброй дружбы, часто приносящих от рук крови и неправды во храмах Всевышнего жертвы, ими же гнушается Господь Вседержитель, и погруженных без того во всякое другое время, когда им способны к разбойничеству пресекаемы были, в совершенной праздности, гнуснейшем пьянстве и презрительном невежестве.

Преступления же их, вынудившие от Нас меры строгости, оглавляются следующим:

1-е. Оставляя под покровом забвения прежние свои важные и пагубные преступления и измены против верности и подданства, начали они, лет за десять тому назад, да и в самое новейшее время, гораздо далеко простирать свою дерзость, присвояя и требуя, наконец, себе, как будто достояния их собственности, не только всех тех земель, которые нами чрез последнюю войну от Порты Оттоманской приобретены, но даже и занятых селениями Новороссийской губернии, предъявляя, будто им и те, и другие издревле принадлежали, когда, напротив, всему свету известно, что первые из сих земель никогда во владении Речи Посполитой польской не находились, следовательно же от оной никому и даны быть не могли; а последние, хотя и составляют часть Малороссии, но тем не меньше особенною принадлежностью козаков запорожских никогда не были, да и быть не могли, потому что они в самом бытии своем не имели никакого законного начала, следовательно же и собственности никакой в землях, а были единственно терпимы в тех местах, где они засели, в замену прежней там военной стражи, чего ради те Новороссийской губернии земли как пустые, а впрочем не только к житию человеческому, но и к ограждению границ от неприятельских набегов удобные, были заселены людьми к земскому хозяйству и к военной службе равно устроенными.

2-е. В следствие такого себе присвоения Новороссийской губернии земель, дерзнули они не только препятствовать указанному от нас обмежеванию оных, воспрещая посылаемым для оного офицерам явною смертию, но заводить и строить на них самовластно собственные свои зимовники, а сверх того уводить еще из тамошних жителей и из поселенных полков, гусарского и пикинернаго, мужеска и женска пола людей, коих всего и уведено в Запорожье до восьми тысячь душ, включая тут и тех, кои, от притеснения козаков в собственных своих жилищах, принуждены были переходить к ним и подчиняться их самовластию.

3-е. Пограбили и разорили они, запорожцы, у одних обывателей Новороссийской губернии в двадцать лет, а именно с 1755 года, ценою на несколько сот тысяч рублей. /684/

4-е. Не устрашились еще самовластно захватить зимовниками своими приобретенные мирным трактатом новые земли между реками Днепром и Бугом, присвоить и подчинить себе новопоселяемых там жителей молдавского гусарского полку, так же, приходя отчасу в вящшее неистовство, и собраться вооруженною рукою для насильственного себе возвращения мнимых своих земель Новороссийской губернии, не взирая и на то, что Мы, Императорскою Нашею Грамотою от 22 мая минувшего 1774 года, повелев им прислать ко Двору Нашему нарочных депутатов для представления о их правах, в то ж время строгое им подтверждение учинили воздержаться от всякого своевольства и оставить спокойно все настоящие селения и жителей, но запорожцы и после того не больше послушными оказались.

5-е. Как же они принимали к себе, не смотря на частые им от правительств Наших запрещения, не одних уже прямо в козаки вступающих беглецов, но и людей женатых и семьенистых, через разные обольщения уговорили к побегу из Малороссии для того только, чтоб себе подчинить и завести у себя собственное хлебопашество, в чем довольно уже и предуспели; ибо поселян, в земледелии упражняющихся, находится ныне в местах бывшего Запорожского владения до пятидесяти тысяч душ.

6-е. Наконец, те же запорожцы стали распространять своевольные присвоения и до земель, издревле принадлежащих Нашему Войску Донскому, непоколебимому в должной к Нам верности, всегда с отличностию и мужеством в нашей службе обращающемуся, и порядком и добрым поведением приобревшему навсегда к себе отличное Наше Высочайшее Монаршее благоволение, делая и сим донским козакам запрещение пользоваться оными землями, которые уже долговременно в их обладании состоят. Всякий, здраво разсуждающий, может тут легко проникнуть как лукавое намерение запорожских козаков, так и существительный от оного государству вред. Заводя собственное хлебопашество, расторгали они тем самое основание зависимости их от престола Нашего и помышляли, конечно, составить из себя, посреди отечества, область, совершенно независимую, под собственным своим неистовым управлением, в надежде, что склонность к развратной жизни и к грабежу будет, при внутреннем изобилии, безпрестанно обновлять и умножать их число. Напрасно здесь изъяснять, коль предсудительно было бы событие сего злодейского умысла, как в разсуждении безопасности смеженных к Запорожью жилищ и селений, так и в разсуждении неминуемой убыли в людях из числа Наших верных подданных; но столько, однако ж, не можем мы умолчать, что и торговля с землями Порты Оттоманской, освобожденная матерним Нашим попечением от всей прежней тесноты, следовательно же, по взаимным естественным способностям, и обещающая трудящимся скорые и действительные плоды богатой жатвы, не могла бы достигнуть сама по себе того совершенства, которое ей видимым образом предлежит, к позавидованию всей Европы, если б вредное скопище запорожских козаков, обративших хищность и /685/ грабительство в первое свое ремесло, не было благовременно изъято из тех мест, через которые сия торговля отчасти неминуемо проходит и действовать долженствует. Не для чего, равным образом, и того скрывать, что при самом начале последней с Портою Оттоманскою войны, многие из запорожских козаков умышляли, забью страх Божий и должную Нам и отечеству верность, передаться на неприятельскую сторну, как и в самом деле ни известия войскам Нашим не подали они о приближении к границам тогдашнего крымского хана, ниже ему в походе, сколько ни есть препятствовали, будучи к тому в довольных силах.

Правда, Мы с удовольствием воздаем всю достойную похвалу в том пункте, что не малая ж часть Запорожского Войска в минувшую ныне сколь славную, столь и счастливую войну с Портою Оттоманскою, оказала при армиях Наших отличные опыты мужества и храбрости; почему Мы, обыкнув признавать и награждать по достоинству заслуги каждого из Наших верных подданных, не упустим, конечно, и впредь, из Всемилостивейшего Нашего внимания, всех честных людей, служивших Нам в сей части Нашего народа, которые, в ополчениях против государственного неприятеля, ознаменовали верность свою к Нам кровию и достохвальными подвигами, хотя и тут, к сожалению Нашему, не можем скрыть, что многие и из сих последних, по возвращении своем из похода в Сечь, начали совращаться с истинного пути и поступать заодно с своими домашними товарищами, вопреки Нашей Высочайшей воле и Нашим Монаршим повелениям.

И тако, по необходимому уважению на все вышеизраженное, сочли Мы себя ныне обязанными пред Богом, пред Империею Нашею и пред самым вообще человечеством разрушить Сечу Запорожскую и имя козаков, от оной взаимствованное. Вследствие того, 4 июня, Нашим генерал-порутчиком, Текелием, с вверенными от Нас ему войсками, занята Сечь Запорожская в совершенном порядке и полной тишине, без всякого от козаков сопротивления, потому что они не инако увидели приближение к ним войск, как уже повсеместно оными окружены были; ибо Мы сему военачальнику именно предписали стараться произвесть порученное ему дело спокойнейшим образом, убегая, сколь возможно, пролития крови.

Возвещая Нашим верным и любезным подданным все сии обстоятельства, можем Мы в то же время им объявить, что нет теперь более Сечи Запорожской в политическом ее уродстве, следовательно же и козаков сего имени. Место жилища и угодья тамошние оставляем Мы для постоянных и отечеству наравне с другими полезных жителей, причисляя их по способности к Новороссийской губернии и поручая, при новом заведении ц устройстве, в особливое попечение учрежденному там правительству Нашему.

Впрочем, следуя человеколюбию Нашему, которое всегда и от праведной преступнику казни отвращается, сообразовались Мы оному не меньше и в определении будущего жребия всем частным чле-/686/нам бывших запорожских козаков, Всемилостивейше повелев не желающих остаться на постоянном жительстве в своих местах, распустить на их родину, а желающим тут селиться, дать землю для вечного им жилища; всем же старшинам, кои служили порядочно и имеют одобрения от Наших военных начальников, объявить Нашу Императорскую милость, и что они соразмерно службе и званию их получат степени. Дан в Москве, от Рождества Христова тысяча семьсот семьдесят пятого года, августа, третьего дня, а государствования Нашего четвертогонадесять лета.

На подлинном подписано собственною Ее Императорского Величества рукою тако: Екатерина.

Печатан в Москве, при Сенате, августа 3 дня, 1775 года.


По разрушении ж того общества, возчуствовало оно свое совершенное низложение и всю тяжесть падения от дел своих, из чего, востужившись некоторые о бывшем свободном жительстве, и о любезном попелище своем, что, вместо всего самовольства и всякой свободы, принудило их обращаться между людей, в порядочной жизни и благородной службе находящихся, и состоять, от сего времени, под святым законом и дисциплиною, для них не привычной, о всем сем, сложа стихи, воспели ниже следующее:


Несчастливый козаченько без доли вродився.

Взяли его в неволю, а вон зажурився.

А взявши в неволю, забили в кайданы,

Забивши в кайданы, ведут перед паны.

Скурвыи сыны запорожцы, не гаразд зробили,

Що степ добрый, край веселый, да и занапастили.

Да встань Зенче * с того света, просят тебя люде,

Упади царице в ноги, а ось по старому буде.



* Т. е., Зиновий, или Богдан Хмельницкий.







О приложении к фамильному имени графу Румянцову Задунайский


Во все оное прошедше время Малороссия лишалася удовольствия видеть своего начальника по самое его возвращение к торжеству, в 1775 году, в Москве и во всей России бывшему, где, при получении от ее императорского величества высочайших награждений, венчающих подвиги его, приложено к фамилии его и проименование Задунайского, во знамение бытия его с российским победоносным войском за Дунаем и заключения там мира. Но и в самом его отдалении пользоваться Малая Россия многими надобными ей учреждениями и от времени до другого даваемыми предписаниями, так как разного звания ее частные люди, в исканиях своих, до него доходивших, никогда не были оставлены без принадлежащего им удовольствия. /687/

Когда ж Малороссия узрела, от 1776 года уже совершенное прибытие к себе, после помянутого торжества благодетеля своего, то вяще была обрадована, что под личным покровом его сиятельства, с оного времени в общем благоденствии, с преимуществом его благодеяний здешнему краю, стали я до ниже следующих времен.





О проезде цесаря через Малороссию


В 1780 году, в самое летнее время, император римский, Иосиф, под именем графа Фолькенштейна, проезжал из Вены через Польшу, Киев, Чернигов и до Могилева, оттоль уже следовал до Санкт-Петербурга, в коем пути по Малой России деланы его величеству всевозможные приемы и при провождении от места до места со всякою почестию, что все в том благоразумные учреждения и труды были главного начальника здешнего края.





В Чернигов прибытие их величеств от 8 октября, а выезд из оного 10 числа, в Киев изволили прибыть 12 числа, того ж месяца


В 1781 году, всероссийский наш наследник, его императорское высочество, государь цесаревич и великий князь, Павел Петрович, обще с супругою своею, императорским высочеством, государынею великою княгинею, Мариею Феодоровною, изволили следовать для воежирования, в цесарию до столичного того государства города, Вены, из Санкт-Петербурга, через Псковскую и белорусские губернии до Малой России, через города ее, Чернигов и Киев, где везде генералом-губернатором, его сиятельством, графом Петром Александровичем Румянцовым-Задунайским, с начальнейшими особами и духовенством и всего народа, с вожделенною радостию, чинимы были встречи с приветствиями, и в искренности той с подданническим усердием были, для въезду и выезду их высочеств, в обоих сих городах, построены триумфальные ворота и иллюменованы те города в ношное время, и везде по городам наивозможнейше с почестьми угащиваны обеденными столами ото всего дворянства здешнего, а паче в Киеве с торжественным великолепием во дворце их высочества празднован был, подошедший к тому, день рождения ее императорского высочества, как то 14 числа октября, с изрядным и немалым фейерверком и иллюминациею и со освещением всего города; а на другой день их высочества изволили кушать с многим генералитетом у его сиятельства, графа Петра Александровича, где был и бал и все то, что возможно было к великолепию представить, а в третей день после сего благоволили их высочества отъехать в свой воеприятой путь, то есть, 16 октября.



Прим. От 1770 года митрополит Гавриил Кременецкий пас Киевскую Церковь 12 лет и скончался. /688/



















Попередня     Головна     Наступна


Вибрана сторінка

Арістотель:   Призначення держави в людському житті постає в досягненні (за допомогою законів) доброчесного життя, умови й забезпечення людського щастя. Останнє ж можливе лише в умовах громади. Адже тільки в суспільстві люди можуть формуватися, виховуватися як моральні істоти. Арістотель визначає людину як суспільну істоту, яка наділена розумом. Проте необхідне виховання людини можливе лише в справедливій державі, де наявність добрих законів та їх дотримування удосконалюють людину й сприяють розвитку в ній шляхетних задатків.   ( Арістотель )



Якщо помітили помилку набору на цiй сторiнцi, видiлiть мишкою ціле слово та натисніть Ctrl+Enter.

Iзборник. Історія України IX-XVIII ст.