[Воспоминания о Тарасе Шевченко. — К.: Дніпро, 1988. — С. 337-346; 545-549.]

Попередня     Головна     Наступна

А. А. Благовещенский

ШЕВЧЕНКО В ПЕТЕРБУРГЕ (1858 — 1861)

[Известно, что в 1850 году Тарас Григорьевич Шевченко, замешанный в деле Костомарова и Кулиша, был записан рядовым в военную службу, в которой и пробыл с лишком семь лет в Оренбургском крае.

В 1858 г., по ходатайству тогдашнего президента Академии художеств, великой княгини Марии Николаевны, он всемилостивейше был освобожден от военной службы с дозволением жить везде, где пожелает, кроме столиц.

В прошении, поданном Шевченком великой княгине, говорилось, что он дотоле известный свим замечательным талантом в живописи, отправляя службу рядового, отвык от самых обыкновенных приемов своего искусства. В настоящее время одно только искусство может доставить ему средства материальной жизни и духовного обновления, для чего необходимо ему жить в Петербурге, чтобы посещать классы академии, упражняясь в уроках живописи. Так как его сообщники по известному делу, Кулиш и Костомаров, пользуются дозволением проживать в столицах, то и он, Шевченко, слезно умоляет ее императорское высочество о милосердном ее ходатайстве относительно разрешения ему жить в С.-Петербурге, чтобы посещать классы Академии. Ему осталась одна только надежда на глубоколюбящее и всепрощающее сердце царя-отца, исполненное благости, столь живо чувствуемой его многочисленными подданными.] 10 февраля 1858 года последовало всемилостивейшее соизволение на проживание отставному рядовому Шевченку в Петербурге и на посещение классов Академии для усовершенствования в искусстве, с тем, однако, чтобы он подвергнут был строгому полицейскому надзору и чтобы начальство Академии художертв имело за ним должное наблюдение, дабы не обращал во зло своего таланта.

Шевченко, находившийся тогда в Нижнем Новгороде, получил известие об этом от М. М. Лазаревского 25 февраля, в день своих именин.

«Сегодня графиня (Толстая), — писал Лазаревский, — прислала мне Сераковского, чтобы я непременно приехал к ней. Она объявила мне, что по просьбе графа Федора Петровича тебе дозволено жить в Петербурге, под надзором полиции и под руководством графа, для продолжения изучения живописи в Академии художеств. Графиня чрезвычайно рада, что ты приедешь сюда (ах, если бы ты знал доброту ее сердца и желание делать как можно более добра), и просит тебя, чтобы ты поспешил. Она говорит, что ты должен представиться президенту Академии, что тобою интересуются теперь все художники и желают скорейшего твоего приезда. Зная со /338/ слов Овсянникова и Шрейдерса, что ты уже свыкся с Нижним, я не знаю, как ты примешь настоящее известие, но искренно скажу, что я рад, очень рад не только тому, что увижу тебя, но что здесь можешь жить и лучше и полезнее для себя и других в физическом и нравственном отношениях. Посылаю тебе в особом конверте 50 рублей, на дорогу станет, а то здесь деньги нужней».

1 марта на имя нижегородского губернатора получена была от министра внутренних дел официальная бумага о дозволении Шевченку жить в Петербурге, а 2 марта он получил от графини А. И. Толстой следующее письмо:

«Итак, заветные мечты мои сбываются: я увижу вас скоро, наш желанный гость, Тарас Григорьевич! Вот уже неделя, как при-/339/шла бумага с разрешением государя жить вам в столице и посещать Академию. Приезжайте скорей! Не могу больше писать: руки дрожат от нетерпения и радости».

В ожидании полицейского пропуска в Петербург Тарас Григорьевич занялся перепиской «Ведьмы» для печати и поправкой «Лилеи» и «Русалки».

7 марта он прощался со своими нижегородскими друзьями и заключил свое расставание у М. А. Дороховой тостом за здоровье «святой заступницы» графини А. И. Толстой.

8 марта Шевченко оставил Нижний Новгород, шестнадцать дней прогостил в Москве у М. С. Щепкина, навестил там княжну Репнину, С. Т. Аксакова, Мокрицкого, Бодянского, Забелина, Якушкина и др., а 27 марта приехал в Петербург и прямо с вокзала отправился /340/ к своему другу М. М. Лазаревскому. Вечером в тот же день пошел к графине Толстой, у которой зимние литературно-художественные вечера еще не закончились. «Сердечнее, радостнее не встречал меня никто, и я никого, как встретились мы с моей святой заступницей и графом Федором Петровичем», — говорил Шевченко. На другой день графиня Толстая представила Шевченка своим знакомым, а 12 апреля устроила обед в честь его возвращения. В июне месяце Шевченко переехал в большое здание Академии художеств, где ему отведена была маленькая, в одно окно, мастерская, с антресолями для спанья (по правую сторону церкви); переехал он сюда с тем, чтобы заняться гравюрой. «О живописи, — писал он в своем дневнике, — теперь нечего и думать! Я и прежде был посредственным живописцем, а теперь и подавно. Десять лет неупражнения в состоянии сделать из великого виртуоза кабашного балалаечника».

Гравировальным классом в Академии художеств руководили тогда заслуженный 80-летний профессор Н. И. Уткин и автор гравюры с Рафаэлева «Преображения господня» и хранитель эстампов в императорском Эрмитаже Ф. И. Иордан. Учениками Иордана были Ефимов, Пожалостин и Александров, у Уткина — один Д. Лебедев. 3 мая 1858 года Шевченко в Эрмитаже встретился и познакомился с Иорданом. Больше трех часов ходили они по эрмитажным залам, долго останавливались перед разными известными картинами и эстампами. В заключение Иордан предложил Шевченку бывать у него и пользоваться советами. «Итак, — замечает Шевченко, — с божиею и Иордановою помощью принимаюсь за опыты». С этого же времени он стал подбирать кой-какую коллекцию эстампов и хлопотать о мастерской в Академии. Перед выездом из Новопетровского укрепления поэт думал исключительно заняться гравюрой. «Для этого, — писал он в своем дневнике, — достаточно будет двух лет. Потом уеду на дешевый хлеб в мою милую Малороссию и примусь за исполнение эстампов, и первым эстампом моим будет «Казарма» с картины Теньера... Из всех изящных искусств теперь мне более всего нравится гравюра... сколько прекрасных произведений, доступных только богатым, коптилось бы в мрачных галереях без гравюры! Кроме копий с великих мастеров, я думаю со временем выпустить в свет и собственное чадо: «Притчу о блудном сыне», приноровленную к современным нравам купеческого сословия». С другой стороны, некоторые из друзей советовали ему и в гравюре придерживаться сюжетов из истории и современного быта Малороссии. Шевченко, взявшись за гравюру, видимо, интересовался великим в офорте и живописи Рембрандтом; начал рисовать и гравировать копии с офортов этого знаменитого голландского мастера, стремился воспроизводить картины русской живописной школы, являлся и портретистом. Из всех видов гравирования ему полюбилось больше всех гравирование на меди крепкой водкой (a l’eau forte). Почти все его гравюры 1858 — 1861 г. исполнены этим способом. Первыми граверными опытами Шевченка были: 1) пять копий с гравюр Рембрандта: «Виноградари», «Сцена в купеческой конторе» и др., 2) две хохлушки, 3) одалиска, 4) головка, 5) собственный портрет художника, 6) малороссийский крестьянин-странник и 7) «Спящая женщина с открытою грудью и папироской в руке». /341/

В апреле 1859 г. Шевченко, представляя некоторые из этих гравюр на усмотрение совета Академии художеств, просил удостоить его звания академика или задать программу на получение этого звания. Совет 16 апреля постановил признать его «назначенным в академики и задать программу на звание академика по гравированию на меди». Кроме этого важного для Шевченко поощрения со стороны Академии, товарищ президента граф Ф. П. Толстой тогда же рекомендовал его с самой лучшей стороны министру императорского двора графу Адлербергу. Испрашивая ему разрешение отправиться на пять месяцев в Малороссию для рисования этюдов с натуры, граф Толстой, между прочим, 5 мая 1859 г. писал министру двора, что отставной рядовой художник Шевченко, со дня приезда в Петербург, занимался с особенным успехом частью живописью, а в особенности гравированием на меди. Мы не знаем, какая программа задана была Шевченку от совета на звание академика. Несомненно, что на годичную академическую выставку 1860 г. в залах Академии им доставлены были пять гравюр a l’eau forte: «Вирсавия» с картины Брюллова, два пейзажа с А. Мещерского и М. Лебедева, собственный портрет и этюд и, кроме того, собственный живописный портрет. Получить академическое звание экспоненту тогдашних выставок вообще было нелегко. На выставке 1860 г. в ряду 370 экспонатов по живописи, акварели, скульптуре, гравированию и архитектуре обращали на себя общее внимание картины художников К. Брюллова («Осада Пскова»), Ф. Завьялова («Сошествие Христа в ад»), Плешанова («Обращение Савла»), Реймерса («Праздник в Риме»), братьев Чернецовых и мн. др., ученические произведения К. Маковского, Г. Мясоедова, И. Пелевина, А. Литовченка, В. Якоби, М. Клодта, В. Перова, А. Попова и др., гравюры Пожалостина, М. Старикова и др. С другой стороны, в ряды соискателей академических званий, наряду с Шевченком, встали пенсионеры академии: А. Мещерский, В. Сверчков, М. Бочаров, И. Кабанов, М. Клодт, А. Чернышев, академики Лагорио, М. Эрасси, И. Соколов, В. Худяков, художники А. Бейдеман, К. Бадри, Р. Брандт и мн. др., больше десятка иностранных художников, между ними профессора академий: Берлинской — гравер Лидериц, Венской — Циммерман, Дюссельдорфской — А. Ахельбах, президент Женевского общества изящных искусств Ш. Эмбер и мн. др. Работы всех этих конкурентов рассматримались и оценивались ректорами К. Тоном, Ф. Бруни, профессорами Васиным, А. Марковым, Нефом, Виллевальде, С. Воробьевым, П. К. Клодтом, Уткиным, Пименовым, Иорданом, Лялинским и др. В обходах выставки участвовали также товарищ президента академии граф Ф. П. Толстой, вице-президент князь Г. Г. Гагарин и конференц-секретарь Ф. Ф. Львов. В предварительном заседании академического совета 2 сентября 1860 года Шевченко, наряду с живописцами А. Бейдеманом, Ив. Борниковым,В. Пукиревым и др., признан был академиком по гравированию «в уважение искусства и познаний в художествах».

Имена Шевченка и других вновь избранных членов академии провозглашены были, при звуке труб и литавр, на общем годичном торжественном собрании академии 4 сентября конференцсекретарем Ф. Ф. Львовым. Кроме названных гравюр, Шевченком исполнены также еще следующие гравюры: копия с картины Му-/342/рильо «Святое семейство», маленький малороссийский пейзаж, к «Цыганам» Пушкина, «Король Лир» и несколько портретов графа Ф. П. Толстого, Ф. А. Бруни, П. К. Клодта, знаменитого в свое время трагика Айра Олдриджа и наконец самого художника. Собственных портретов в 1860 г. награвировано им четыре (три на меди крепкой водкой и один на стали); сделаны они с разных оригиналов, но довольно схожи между собою и представляют Шевченка уже в пожилых годах. Один портрет воспроизводит его в бараньей шапке, другой в шубе и меховой шапке, третий в шубе без шапки.

Кроме гравирования, Шевченко в 1858 — 1861 гг. рисовал сепией, карандашом и акварелью. Сюжеты для своих рисунков и эскизов он брал по преимуществу из истории и современного быта Малороссии, а также из родной ему природы. Сюда относятся: большой рисунок сепией «Днепровские русалки», наброски: «Хмельницкий пред крымским ханом», «Смерть Хмельницкого», «Мазепа, умирающий в присутствии Карла XII» и др. К этому же времени относится ряд набросков и рисунков, изображающих казарменные сцены и местности в каспийских степях.

Вообще в своих гравюрах и рисунках 1858 — 1861 г. Шевченко является даровитым художником-реалистом, хотя и разбрасывающимся: он как офортист брался и за портрет, и за жанр, и за пейзаж, и за случайную иллюстрацию. К сожалению, жизнь его в Петербурге складывалась неблагоприятно для занятий искусством. Гравюра требовала упорного труда, усидчивости, кропотливости, а у Шевченка не проходило дня, чтобы его не позвали на обед, на вечер, на театр, на прогулку, на пельмени и вареники — любимые блюда поэта. «Даже писем не дают написать: нужно куда-нибудь спрятаться. Боюсь, как бы не сделаться модной фигурой», — говаривал Шевченко. Вечера он проводил у графа Ф. П. Толстого, Лазаревских, Костомарова, Полонского, Жижиленка, в музыкальном семействе И. Л. Гринберг и многих других. Вхож он был также во многие светские дома, например, Демидовых, Мусиных-Пушкиных и др., куда обыкновенно приглашались на вечера писатели и художники. В семействе графа Толстого он был принят как свой, как родной, ходил туда чуть ли не каждый день, а иногда и несколько раз. Квартира графа Толстого, кстати заметим, была тогда местом собраний ученых, литераторов и художников. В назначенные дни недели в ней собирались все, что было в Петербурге хорошего, образованного, отличавшегося своими дарованиями. В особых случаях графиня А. И. Толстая обыкновенно посылала Шевченку пригласительные записочки.

30 декабря 1859 г. она, например, писала: «Пожалуйста, Тарас Григорьевич, приходите завтра от 7 до 10 часов; у нас будет читать Олдридж. Пригласите Гулака, Степановича и Кулиша». Игра африканского трагика Айра Олдриджа в ролях шекспировского репертуара производила на Шевченка сильное впечатление. Он почитал Даргомыжского и Глинку и вообще страстно любил музыку и пение, а иногда и сам пел тенором. Его любимыми песнями были «Ой зійди, зійди, зіронько» и волжская бурлацкая.

На вечерах Тарас Григорьевич [часто напивался; во хмелю] был добродушен и разговорчив, а если с ним заговаривал несимпатичный ему человек, то /343/ становился резок и придирчив. М. О. Микешин обыкновенно провожал его на вечера и обратно. 4 июля 1858 г. Шевченко между прочим писал своему приятелю, коменданту Новопетровского укрепления И. А. Ускову: «В Питере мне хорошо пока. Квартирую я в самой Академии. Товарищи-художники меня полюбили, а бесчисленные земляки меня просто на руках носят. Одним словом, я совершенно счастлив». В его мастерскую, кроме Микешина, чаще других ходили скульптор Ф. Ф. Каменский, живописец Г. Деньер и др. Каменский в 1859 — 1860 гг. конкурировал на большую золотую медаль и лепил бюст Шевченка.

Этот бюст был на выставке 1861 г. как первая самостоятельная работа Каменского. Деньер же написал с Тараса Григорьевича портрет, который также ставил на выставку. Из художников Тарас Григорьевич ближе всех был к Микешину и часто засиживался у него в мастерской, где тогда исполнялся памятник тысячелетия России. Случалось, что и сам Шевченко устраивал попойки для художников и друзей. Однажды он получил с родины малороссийское сало, и по этому случаю устроил дружескую вечеринку. Гости собрались в нижнем скульптурном классе, и когда Тарас Григорьевич подвыпил, они сняли с постамента фигуру Юпитера — работы Пименова — и посадили его туда. Сидя на месте Юпитера, Шевченко занимал своих друзей рассказами, воспоминаниями. Это было за полночь. Гости с живейшим вниманием слушали его. Но вот неожиданно отворилась дверь — и показалась фигура профессора Пименова. Шевченко соскочил со своей кафедры и чрез окно спрыгнул в сад. Пименов тем же путем погнался за ним, но безуспешно. Кстати заметим, что Шевченко особенно умел занимать женщин и пользовался их расположением. После же неудачи в любви к простой украинской дивчине Лукерье он начал вообще недружелюбно относиться к ним.

В последние годы, как и всегда, Тарас Григорьевич нуждался в деньгах и за бесценок продавал свои рисунки. Незадолго перед смертью он, например, продал одной помещице, Сухановой, за 75 рублей четыре большие рисунка (сепии), воспроизводившие казарменные сцены, пережитые в Новопетровском укреплении.

Получив звание назначенного академика, Шевченко осмелился осуществить свою любимую мечту — посетить родные места — и 5 мая 1859 г. подал в правление Академии художеств прошение «о выдаче ему вида на проезд в губернии Киевскую, Черниговскую и Полтавскую, сроком на 5 месяцев, для поправления здоровья и рисования этюдов с натуры».

Препятствий к этой поездке не нашлось, так как Шевченко, по отзыву графа Ф. П. Толстого, по возвращении в 1858 г. в Петербург, «не подверг себя в академии ни малейшему замечанию в отношении его поведения и образа мыслей», но билет на проезд в Малороссию был выдан ему от петербургского полицмейстера только в первых числах июня, как отставному рядовому — художнику. М. К. Чалый в своем сочинении «Жизнь и произведения Т. Шевченка» (изд. 1882 г., с. 139) говорит, что Академия художеств только 29 мая получила от III отделения уведомление о неимении препятствий к выезду в Малороссию.

Вернувшись из поездки на родину в сентябре 1859 г., Шевченко начал жить по-старому. Разные знакомства мешали его заня-/344/тиям. Кроме того, задумав жениться и приобрести себе усадьбу на берегу Днепра, он все откладывал более серьезные работы до устройства собственной «рабочей». К сожалению, частые посещения приятельских семейств, за исключением артистических вечеров графа Толстого, частые сиденья за хмельным столом вредно отозвались на здоровье Шевченка, уже и без того утомленного предыдущими неприятностями. С ноября 1860 г. он стал часто хворать. Встретившись у Лазаревского с доктором Бари, он жаловался на боль в груди. Выслушав его, доктор советовал поберечься. С тех пор здоровье его слабело со дня на день. Январь и почти весь февраль 1861 г. он буквально просидел дома безвыходно, продолжал заниматься гравюрой, писал копию со своего портрета и начал портрет одной дамы. В феврале Н. И. Костомаров отправился навестить поэта и узнать о состоянии его здоровья. Сидел он за столом; кругом в беспорядке разбросаны были неоконченные работы.

Он показал гостю золотые часы, которые готовился носить по выздоровлении. До сих пор скудость средств не позволяла думать о такой роскоши. Он относился к этой игрушке с каким-то детским удовольствием. В этот же день больной собрался еще с силами написать поздравительное письмо к управляющему графа Шувалова, И. Мокрицкому, который был в этот же день именинник: «Многоуважаемый Иван Николаевич! Поздравляю вас с вожделенным днем вашего святого ангела. Извините, что я не могу лично принести и моего искреннего поздравления, я болен другой месяц. Не только на улицу, но и в коридор не пускают. И не знаю, чем кончится мое затворничество. Глубоко кланяюсь Марии Львовне и лобзаю ваших деточек. От души желаю вам повеселиться по-прошлогоднему.

До свидания. Искренний ваш Т. Шевченко, 24 февраля 1861 г.» В субботу 25 февраля, в день именин Тараса Григорьевича, посетил больного М. М. Лазаревский и застал его в ужасных муках, он сидел на кровати и тяжело дышал. Почти всю ночь на 26 февраля больной провел, сидя на кровати, упершись в нее руками: боль в груди не позволяла ему лечь. Он то зажигал, то тушил свечку. М. М. Лазаревский зашел к нему еще в 11 часу ночи и нашел его сидящим без огня. 26 февраля, в пять часов утра, Тарас Григорьевич попросил оставленного при нем академического служителя Ефимова сделать чай и выпил стакан со сливками. «Убери же ты теперь здесь, а я сойду вниз». С антресолей Тарас Григорьевич спустился в мастерскую, охнул, упал у лестницы и в половине 6 утра его не стало. В метрических книгах академической Екатерининской церкви под 26 февраля 1861 г. записано: «Академик Тарас Григорьевич Шевченко умер 26 февраля от водяной болезни, похоронен 28 февраля». Запись эта скреплена подписями священника Денисова, диакона Постникова и дьячка Яковлева. Имущество умершего в здании Академии Шевченка, по предписанию первого департамента управы благочиния от 14 марта 1861 г., описано при академическом полицмейстере капитане первого ранга Набатове и старшем помощнике надзирателя 1 квартала Васильевской части Китченке и до 31 марта, т. е. до оценки и передачи коллежскому советнику М. М. Лазаревскому, хранилось в академии. При оценке имущества, кроме помощника надзирателя Китченка, /345/ находились в качестве экспертов: академик А. Лебедев, золотых дел мастер Ив. Миллер, портной Якобсон, мебельщик Б. Бенерец, медных дел мастер М. Почин. Все имущество Шевченка оценено в 150 р. 15 к. Каждый эксперт проставлял цены, какие хотел, Золотые карманные часы с тремя досками, на 13 камнях, по № 5372, фабрики Тобиаса, золотая к ним цепочка и такой же ключ, часы стенные, парижские, в круглой деревянной дубовой раме, хранившиеся в особом футляре три нитки кораллов и при одной из них крест золотой с бирюзой, при другой — медальон с портретом Шевченки, при третьей — сердце из золота с бирюзой, золотая булавка с кораллами, черепаховая табакерка с золотою и серебряною насечкою и в ней два золотых обручальных кольца, наперсток серебряный вызолоченный, три золотые запонки, такая же булавка с коралловой головкой, чайная серебряная ложечка, две шкатулки: мозаиковая и деревянная, обитая кожею, и термометр оценены были в 53 рубля; 17 медных гравировальных досок разной величины, 7 гравированных в деревянных под орех и под стеклом рамах картин, изображающих сцены и портреты, оригинальная гравированная картина Рембрандта «Притча о винограде и делателе», две большие гравюры пейзажей Калама, 38 картин разной величины, гравированных и изображающих портреты, фотографический снимок с картины Брюллова «Благовещение» в рамке орехового дерева — в 51 р. 15 коп.; обитый клеенкой турецкий диван, два обыкновенных стола — один круглый на одной, другой на четырех ножках, зеркало складное в рамке орехового дерева, сундук — в 1 р. 80 к., три шкатулки с акварельными и масляными красками, мольберт орехового дерева, две палки, из коих одна с эмалевой ручкой — в 6 рублей, два женских пальто, одно драповое серое, а другое такое же белое, обшитое золотым шнурком, три суконных пальто мужских, один сюртук суконный, два таких же жилета, такой же фрак, 4 парусинных пальто и 4 таких же панталон, жилетка парусинная, мужская малороссийская одежда — кобеняк суконный, армяк верблюжьего сукна, баранья шапка, два тулупа овчинных, крытых сукном, две шляпы пуховые серые, шляпа соломенная мужская, малороссийская женская одежда — плахта шерстяная клетчатая, женская поддевка без рукавов шерстяной материи коричневого цвета, юбка клетчатая шерстяная, кусок шерстяной материи голубого цвета около 7 аршин, рубах мужских холщевых 27, подштанников 7, полотенец 6, салфеток 9, носовых платков 15, галстук белый бумажный, чулков женских бумажных 3 пары, детских — одна пара, два полотенца, одна наволочка холщевая, шитая красною бумагою и шелком, и китайские туфли — в 38 р. 65 коп.; три кастрюли, самовар старой формы, лампа столовая желтой меди со стеклянным матовым колпаком, пресс-папье бронзовый, изображающий лежащего льва — в 4 рубля.

Наследниками этого имущества явились родные братья Шевченка Никита и Иосиф Григорьевичи, вольноотпущенные из крестьян помещика Флерковского, проживавшие в Киевской губернии, Звенигородского уезда в селе Кирилловке.

27 марта от них в Академии художеств получено было прошение. Называя себя единственными наследниками Т. Г. Шевченка, они просили все имущество своего брата передать М. М. Лазарев-/346/скому, который, по их доверенности, мог продать оное или переслать им. Собственноручная подпись на прошении и доверенности этих наследников 18 марта была заверена, с приложением печати, исправляющим должность пристава 3-го стана Каневского уезда, Киевской губернии, коллежским секретарем Климанским. На основании этой доверенности М. М. Лазаревский под расписку принял в свое распоряжение все вещи Шевченко, попавшие в опись. Странно, почему не вошли в опись и куда вообще девались его книги, рисунки и эскизы?

Книг Т. Г. не собирал и вообще читать не любил. Но произведения Мицкевича, например, были у него настольными. Несомненно, что на столе и на полу у него валялись разбитые книжки «Современника». Затем М. О. Микешин утверждает, что в июле 1861 г. М. М. Лазаревский показывал ему довольно большое собрание рисунков, оставшихся по смерти Шевченка. В ряду их особенно выделялись десять рисунков сепией: «Притча о блудном сыне», приноровленная к современным нравам купеческого сословия.

Крайне жаль, что все художественное имущество Т. Г. Шевченка разошлось по мелочам и в разные руки. В библиотеке Академии художеств собраны и сохранились только три эстампа с его гравюр: 1) «Вирсавия» с К. Брюллова, 2) эскиз полуобнаженной, лежащей с папироской женщины и 3) крестьянин-сборщик.

Мы знаем, что часть оригинальных рисунков Шевченка хранится у М. О. Микешина, часть у Тарновского.

А. А. Благовещенский

ШЕВЧЕНКО В ПЕТЕРБУРГЕ (1858 — 1861)

(С. 337 — 346)

Впервые опубликовано в ж. «Исторический вестник» (1896. — № 6. — С. 896 — 905). Печатается по первой публикации.

[В бумагах покойного делопроизводителя Академии художеств Александра Афанасьевича Благовещенского сохранился черновой набросок статьи о Т. Г. Шевченке. Брат покойного, протоиерей Зимнего дворца, о. П. А. Благовещенский любезно предоставил в наше распоряжение этот набросок, который мы и печатаем, так как в него вошли, кроме общеизвестных сведений о Шевченке, весьма любопытные выдержки из бумаг архива Академии художеств. — Ред.]

Благовещенский Александр Афанасьевич (1846 — 1894) — деловод Академии художеств. В своей статье о Шевченко использовал документы из архива Академии художеств, дневник Шевченко, переписку современников и другие материалы.

...получил известие об этом от М. М. Лазаревского... — Письмо М. Лазаревского к Шевченко от 20 февраля 1858 года (Листи до Т. Г. Шевченка, с. 136) процитировано в статье А. Благовещенского неточно.

...получил от графини А. И. Толстой следующее письмо... — Текст его в статье приведен также неточно (см.: Листи до Т. Г. Шевченка, с. 138).

В ожидании полицейского пропуска в Петербург... — Неточная цитата из дневника Шевченко (Т. 5. — С. 208), откуда взяты и приведенные далее строки.

Дорохова Мария Александровна (1811 — 1867) — начальница Нижегородского института благородных девиц, родственница нескольких декабристов. Шевченко познакомился с нею 31 октября 1857 года (Т. 5. — С. 158), часто посещал ее в Нижнем /546/ Новгороде, нарисовал ее портрет, а также портрет ее воспитанницы Нины, дочери декабриста И. Пущина (оба ныне не известны).

...шестнадцать дней прогостил в Москве у М. С. Щепкина... — По дороге из Нижнего Новгорода Шевченко находился в Москве с 10 по 26 марта 1858 года. Круг лиц, с которыми он там встречался, далеко не исчерпывается перечисленными здесь именами.

...навестил там княжну Репнину... — Эта встреча состоялась 17 марта 1858 года и не произвела ожидаемого впечатления на поэта, которого неприятно поразило, что его старая приятельница «ударилась в ханжество» (Т. 5. — С. 212).

Аксаков Сергей Тимофеевич (1791 — 1859) — русский писатель. Интересовался творчеством и личностью Шевченко, передал ему через М. Щепкина в Нижний Новгород свою книгу «Семейная хроника и воспитание» (М., 1857) с дарственной надписью. Шевченко знал и высоко ценил творчество С. Аксакова, посылал ему рукописи своих повестей, надеясь опубликовать их с его помощью. Впервые он встретился с С. Аксаковым 22 марта 1858 года и считал знакомство с ним одним из интереснейших в Москве (Т. 5. — С. 216).

Забелин Иван Егорович (1820 — 1909) — русский историк и археолог. Шевченко познакомился с ним 21 марта 1858 года (Т. 5. — С. 215), желая осмотреть вместе с ним Оружейную палату, где Забелин служил долгое время.

Якушкин Евгений Иванович (1826 — 1905) — русский этнограф, юрист и общественный деятель. Сын декабриста, собирал и издавал материалы по истории общественно-освободительного движения. Встретился с Шевченко 19 марта 1858 года в книжном магазине Щепкина Николая Михайловича (1820 — 1886) и подарил поэту портрет русского просветителя Н. Новикова (Т. 5. — С. 213).

Уткин Николай Иванович (1780 — 1863) — русский гравер, академик Академии художеств. Во время учебы Шевченко был руководителем гравировального класса (до 1850 г.) и хранителем гравюр в Академии художеств. Шевченко упоминает его в дневнике в первые дни по возвращении в Петербург (Т. 5. — С. 237).

Йордан Федор Иванович (1800 — 1883) — русский гравер, академик Академии художеств, руководитель гравировального класса с 1850 года. Шевченко познакомился с Ф. Йорданом сразу по приезде в Петербург, с благодарностью упоминал о его готовности помочь в овладении гравировальным искусством (Т. 5. — С. 235 — 236).

Первыми граверными опытами Шевченка... — Интерес к гравюре возник у Шевченко еще в годы обучения у К. Брюллова, его первыми опытами в этой области были офорты альбома «Живописная Украина» (1844). Решив усовершенствоваться в гравировальном искусстве после ссылки, Шевченко копировал произведения выдающихся мастеров прошлого и работал над собственными гравюрами в технике офорта и акватинты.

...пять копий с гравюр Рембрандта... — Речь идет об офортах Шевченко, являющихся копиями офортов великого голландского художника Рембрандта ван Рейна (1606 — 1669): «Автопортрет с саблей» (Т. X. — № 104), «Лазарь Клал» (Т. X. — № 105), «Поляк с саблей» (Т. X. — № 106), «Притча о работниках на винограднике» (Т. X. — № 32). Под «Сценой в купеческой конторе» мемуарист, очевидно, подразумевает офорт Рембрандта «Ростовщик», оттиск которого изучал Шевченко. Его гравюра на этот сюжет не известна; долгое время «Сценой у ростовщика» называли также гравюру Шевченко «Притча о работниках на винограднике».

...две хохлушки... — офорты Шевченко «Две девушки» (Т. X. — № 28, 100).

...одалиска... — Возможно, речь идет об утраченной гравюре по рисунку Шевченко «Турок с одалиской» (Т. X. — № 100) либо офорте «Натурщица» (Т. X. — № 59).

«Спящая женщина...» — офорт «Сама себе хозяйка» (Т. X. — № 47).

...представляя некоторые из этих гравюр на усмотрение совета Академии художеств... — Обратившись 16 апреля 1859 года к совету с официальной просьбой присвоить ему звание академика, Шевченко представил на его рассмотрение свои офор-/547/ты «Притча о работниках на винограднике» (по картине Рембрандта) и «Приятели» — по картине русского художника Соколова Ивана Ивановича (1823 — 1910) (Т. X. — № 38). После поездки на Украину Шевченко сделал под этим офортом подпись: «Ой встань, Харьку, ой встань, батьку, просять тебе люде», являющуюся реминисценцией народной песни о предводителе крестьянского восстания (Жур П. Третя зустріч. — К., 1972. — С. 78 — 79). Совет Академии признал Шевченко «назначенным в академики» и задал ему программу на соискание этого звания. (Тарас Шевченко. Документи та матеріали до біографії, с. 310).

...товарищ президента граф Ф. П. Толстой... — Весной 1859 года в руководстве Академии художеств произошли неблагоприятные для Шевченко изменения. В мае 1859 года графа Ф. Толстого, свыше трех десятилетий бывшего вице-президентом академии, сняли с этого поста и перевели на символическую должность «товарища» (то есть заместителя, помощника) президента. Вице-президентом академии стал князь Г. Гагарин. Одновременно (в июне 1859 г.) Ф. Львов сменил В. Григоровича в должности конференц-секретаря академии (см.: Кондаков С. Н. Юбилейный справочник императорской Академии художеств. 1764 — 1914. — СПб., 1914. — Ч. I. — С. 45). Сделано это было по настоянию сестры царя Александра II, великой княгини Марии Николаевны, которая с 1852 года была президентом Академии и стремилась противодействовать все возрастающим проявлениям демократизма и творческой независимости среди художественной интеллигенции, которые неизменно поддерживал Ф. Толстой и прогрессивная профессура академии.

...на годичную академическую выставку... им доставлены были пять гравюр... — Офорты Шевченко «Вирсавия» (по неоконченной картине К. Брюллова 1831 г.) — Т. X. — № 54; «Дуб» (по рисунку (1860) русского художника Мещерского Арсения Ивановича (1834 — 1902) — Т. X. — № 56; «Вечер в Альбано вблизи Рима (лес)» (по пейзажу (1836) русского художника Лебедева Михаила Ивановича (1811 — 1837) — Т. X. — № 42; один из офортных автопортретов и этюдов, а также написанный маслом автопортрет. По сообщению тогдашней прессы (Русский художественный листок. — 1860. — № 36. — С. 151 — 154), этот портрет предназначался для лотереи в пользу издания букваря. Поскольку портрет с выставки купила великая княгиня Елена Павловна, Шевченко написал для лотереи другой автопортрет (Т. X. — № 67). В отчетах об академической выставке 1860 года, напечатанных в газ. «Северная пчела» (1860. — 17 и 24 сент.), Шевченко был ошибочно приписан портрет Петра I, а также вместо выше названных офортов по пейзажам А. Мещерского и М. Лебедева упомянуты якобы выгравированные Шевченко портреты этих художников. Поэт намеревался публично опровергнуть эти утверждения и начал писать соответствующее письмо в одну из петербургских газет, однако не закончил его (черновик см.: Т. 6. — С. 300).

...наряду с живописцами А. Бейдеманом... и др. — Одновременно с Шевченко звание академика Академии художеств было присвоено девяти архитекторам и двенадцати художникам, среди которых было и несколько выдающихся мастеров реалистической живописи (см.: Петров П. Н. Сборник материалов для истории императорской Санкт-Петербургской Академии художеств за сто лет ее существования. — СПб., 1866. — Ч. III. — С. 355).

Бейдеман Александр Егорович (1826 — 1869) — русский художник, ученик К. Брюллова, с 1861 года адъюнкт-профессор Академии художеств. Находился в дружеских отношениях с К. Трутовским и Л. Жемчужниковым, которые оставили о нем теплые воспоминания (Жемчужников Л. Мои воспоминания из прошлого. — Л., 1971. — С. 243 — 265).

Пукирев Василий Владимирович (1832 — 1890) — русский художник, один из основоположников реализма в живописи первой половины XIX столетия. Вместе с ним звание академика получил также художник Чернышев Алексей Филиппович (1824 — 1863), родом из Оренбурга, который с 1842 года обучался в Академии худо-/548/жеств, впоследствии встречался с Шевченко в ссылке, хлопотал об облегчении его службы, переписывался с ним (Листи до Т. Г. Шевченка, с. 60 — 61, 79), передавал его письма петербургским знакомым, нарисовал Шевченко в кругу польских политических ссыльных в Оренбургском крае.

...признан был академиком по гравированию... — Решение об этом совета Академии художеств вынесено 2 сентября 1860 года (в первой публикации воспоминаний А. Благовещенского ошибочно — 2 октября), торжественное провозглашение состоялось на общем годовом собрании Академии 4 сентября 1860 года, диплом о присвоении Шевченко звания академика Академии художеств датирован 31 октября 1860 года (Тарас Шевченко. Документи та матеріали до біографії, с. 355, 359, 360).

Кроме названных гравюр, Шевченком исполнены также еще следующие гравюры... — копия с картины Мурильо «Святое семейство» (Т. X. — № 29); иллюстрация к «Цыганам» Пушкина — речь идет о ксилографии К. Афанасьева, долгое время приписываемой Шевченко (Т. X. — № 305); «Король Лир» — рисунок Шевченко, исполненный для книги: Кобелль Ф. Гальванография или способ производить гальванически медные доски для печатания кистью работанных рисунков. — СПб., 1843. Гравюра по этому рисунку, выполненная способом гальванокаустики, помещена в названной книге (с. 54). Кроме того, в ныне не известном альбоме Шевченко художник В. В. Ковалев видел рисунок сепией «Король Лир»: «Энергичная фигура короля, почти обнаженного, который с факелом в руках, в приступе безумия, бежит поджечь свой дворец... Эскиз Тараса Григорьевича производил сильное впечатление также эффектным освещением» (Мистецька спадщина Т. Г. Шевченка. — К., 1959. — Вип. 1. — С. 36).

...несколько портретов... — Портрет графа Ф. Толстого (Т. X. — № 64), портрет Ф. Бруни (Т. X. — № 63), портрет П. Клодта (Т. X. — № 65). Гравированный Шевченко портрет А. Олдриджа ныне не известен. Мемуаристом не упомянут последний из этой серии гравированный портрет И. Горностаева (Т. X. — № 66).

Собственных портретов... награвировано четыре... — Ныне известно шесть гравированных автопортретов Шевченко (Т. X. — № 51, 52, 53, 60, 61, 62); упомянутого мемуаристом автопортрета «в шубе без шапки» среди них нет.

...большой рисунок сепией «Днепровские русалки»... — Рисунок на сюжет «Как русалки луну ловят» (Т. X. — № 37) был исполнен Шевченко по заказу П. Кочубея (как эскиз для будущих росписей стен и плафона в его петербургском доме).

...наброски «Хмельницкий пред крымским ханом». См.: Т. X. — № 90 — 92; «Смерть Хмельницкого» — рисунок Шевченко, исполненный в 1836 — 1837 годах в Петербурге (Т. VII. — Кн. 1, № 8); «Мазепа, умирающий в присутствии Карла XII» (Т. VII. — Кн. 2. — № 286).

К этому же времени относится ряд набросков и рисунков, изображающих казарменные сцены и местности в каспийских степях. — Эти рисунки были сделаны Шевченко еще в ссылке, а не в 1858 — 1861 годах, как полагает мемуарист.

Гринберг Изабелла Львовна (1833 — 1877) — русская певица и писательница. Познакомилась с Шевченко в апреле 1858 года, принимала участие в любительском концерте 13 апреля 1857 года, устроенном семьей Толстых с целью сбора средств для возвращения Шевченко из ссылки. Шевченко упоминал о ней в дневнике (Т. 5. — С. 238, 239, 242), нарисовал ее портрет (ныне не известен), подарил автограф своего стихотворения «Утоптала стежечку».

...посылала Шевченку пригласительные записочки. — Сохранились четыре таких записки А. Толстой, приглашавшей Шевченко на встречи с декабристом В. Штейнгелем, писателем П. Плетневым, актером А. Олдриджем и др. (Листи до Т. Г. Шевченка, с. 142, 144, 148, 154).

30 декабря... писала... — Это письмо А. Толстой мемуарист цитирует неточно и ошибочно датирует его 1859 годом (см. Листи до Т. Г. Шевченка, с. 154, 282). /549/

«В Питере мне хорошо пока» — цитата из письма Шевченко к И. Ускову от 4 июля 1858 года (Т. 6. — С. 218 — 219).

Каменский Федор Федорович (1836 — 1913) — русский скульптор, академик Академии художеств. Скульптурный портрет Шевченко был задуман им еще при жизни поэта; на основе его посмертной маски создал бюст Шевченко, гипсовая отливка которого впервые выставлялась в 1861 году.

Деньер Генрих Иоганн (Андрей Иванович) (1820 — 1892) — русский художник и фотограф. Одновременно с Шевченко учился у К. Брюллова в Академии художеств. В 1858 году сделал фотоснимок Шевченко в шапке и тулупе, по которому в 1860 году Шевченко выгравировал автопортрет (Т. X. — № 62).

Пименов Николай Степанович (1812 — 1864) — русский скульптор, профессор Академии художеств.

...подал в правление Академии художеств прошение... — См.: Тарас Шевченко. Документи та матеріали до біографії, с. 313.

Препятствий к этой поездке не нашлось... — В действительности министр императорского двора граф В. Адлерберг, которому была подчинена Академия художеств, и шеф жандармов князь В. Долгоруков всячески оттягивали выдачу Шевченко разрешения на эту поездку. Оно было получено лишь по настоянию Ф. Толстого.

...билет... был выдан ему... только в первых числах июня... — Разрешение полицмейстера выехать на Украину было выдано Шевченко 25 мая 1859 года (Тарас Шевченко. Документи та матеріали до біографії, с. 318).

Вернувшись из поездки на родину... — В Петербург Шевченко прибыл 7 сентября 1859 года. Мемуарист не упоминает о том, что на Украине Шевченко был в третий раз арестован, и его преждевременное возвращение было вынужденным.

...портрет одной дамы. — Последнее живописное произведение Шевченко, ныне не известное (Т. X. — № 167).

...Н. И. Костомаров отправился навестить поэта... — Костомаров был у Шевченко 24 февраля 1861 года, накануне дня рождения поэта.

...показал гостю золотые часы... — Как явствует из расписки часовщика Шпергаазе (ИЛ, ф. 1, № 506), Шевченко приобрел их 15 февраля 1861 года.

Мокрицкий Иван Николаевич (род. в 1822 г.) — правитель канцелярии петербургского обер-полицмейстера (до 1860 г. им был граф П. Шувалов). Шевченко познакомился с ним в 1844 году в Петербурге, через его брата Аполлона Мокрицкого, вместе с которым обучался в Академии художеств; после ссылки встречался с ним на службе и дома. Написанное Шевченко за день до смерти письмо к нему (поздравление с именинами) от 24 февраля 1861 года (Т. 6. — С. 281) является последним автографом поэта.

...описано при... — Фамилии и инициалы лиц, присутствовавших при описи имущества Шевченко, А. Благовещенский приводит неточно. Здесь они даны по официальным документам (Тарас Шевченко. Документи та матеріали до біографії, с. 365).

Странно, почему не вошли в опись и куда вообще девались его книги... — Список книг из личной библиотеки Шевченко, составленный после его смерти Д. Каменецким, ныне хранится в ИЛ (ф. 1, № 461, 462). Опубликован И. Айзенштоком в журнале «Червоний шлях» (1923. — № 8. — С. 236 — 240); перепечатан в книге: Анісов В., Середа Є. Літопис життя і творчості Т. Г. Шевченка. — К., 1976. — С. 340 — 345. По свидетельству М. Лазаревского, 4 июня 1861 года библиотека Шевченко была передана на хранение Ф. Черненко, а уплаченные за нее петербургской украинской «громадой» деньги отданы братьям поэта. Дальнейшая судьба библиотеки не известна, отдельные книги из нее хранятся в нескольких государственных библиотеках.

...вообще читать не любил. — Это утверждение не соответствует действительности и опровергается многочисленными свидетельствами начитанности Шевченко. /550/

Попередня     Головна     Наступна